Безупречный

Я бросаю взгляд вниз, на Саммер. Ее широко раскрытые сверкающие глаза, смотрящие на меня снизу вверх, совершенно обезоруживают. Она пытается не рассмеяться, а я пытаюсь сдержать стояк, глядя на ее рот. Это дурацкая борьба для нас обоих.

— Это была твоя идея?

— Нет. — Она издает смешок, ее самообладание наконец дает трещину, розовые пятна расплываются по щекам. — Ни капельки. Я невинный свидетель.

Я смотрю на нее, приподняв бровь, и не совсем понимаю, верю ли я тому, что она не играла в этом никакой роли. Кажется, ее забавляют мои страдания, так что я не уверен, что она говорит правду.

Я не могу перестать пялиться на ее великолепное лицо, и это заставляет меня чувствовать, что она вовсе не невинна.

— Эй, остановись, — вмешивается Джаспер своим скрипучим тоном, прежде чем сделать большой глоток пива. — Не придирайся к Саммер. Теплое молоко — это моя идея. Я давно так не веселился.

Бо хлопает себя по колену и хрипит.

— Ты бы видел свое лицо!

Я качаю головой и издаю смешок, который вырывается из моей груди.

— Я собираюсь отомстить тебе за это, — говорю я, но мои глаза возвращаются к лицу Саммер. Она кивает, на мгновение отводя взгляд, и тени от ресниц веером ложатся на яблочки ее щек. Она выглядит почти застенчивой, совсем не самодовольной.

Не то, чего я ожидал.

С глубоким вздохом я поворачиваюсь и пинаю Джаспера ботинком.

— Подвинься, придурок.

Я плюхаюсь рядом с Джаспером и сразу чувствую себя более непринужденно, чем за тем, другим столиком, пусть даже моя принцесса-няня с сочными губами здесь.

Затем я тянусь к столу, беру «Белый русский» и делаю большой глоток, закидывая руку на спинку дивана.

— Чертовски вкусно, — объявляю я с дерзкой ухмылкой. Бо снова хихикает, как школьница. Идиот. Я закатываю глаза, а затем переключаю свое внимание на Саммер и делаю еще один глоток молочного кошмара, который держу в руке. Теперь она улыбается мне.

И пусть мне не хочется это признавать, мне нравится, что она смотрит на меня.

Я думал, что несколько стаканчиков принесут мне облегчение, необходимое для хорошего сна после того, как я болезненно спешился в прошлые выходные, но я ошибся.

Я лежу здесь уже два с половиной часа, пытаясь устроиться поудобнее. Не выходит. Ругаю себя за то, что так глупо упал. Я занимаюсь этим больше десяти лет. Бык не просто вбил меня в землю — такого не избежать, — это было просто глупое приземление.

И поскольку я, честно говоря, слишком стар, чтобы продолжать делать то, что делаю, я не прихожу в норму так быстро, как раньше. Я так стараюсь не питаться обезболивающими — только одна пара почек и все такое, — но все равно поглощаю их, как леденцы, большую часть своей жизни. Просто раньше мне было все равно.

Я провожу руками по лицу, издаю стон и скатываюсь с кровати, морщась при этом. Деревянные половицы холодят мои ноги, когда я прохожу через свою спальню и поворачиваю дверную ручку. По коридору я крадусь на цыпочках, как ребенок.

Я и чувствую себя таковым, стараясь не разбудить своего отца. Не могу сказать, что когда-либо представлял, как буду жить с ним в этом возрасте, но когда бо2льшую часть года ты в разъездах, содержать собственный дом не имеет смысла.

Как только завершу карьеру, буду строить, как это делали мои братья.

Как только завершу карьеру.

Это то, что я продолжаю говорить себе. Это то, что я продолжаю откладывать. Потому что без быка, на котором можно ездить каждые выходные, я понятия не имею, кем я буду. Или что я буду делать.

Это ужасающая перспектива. Которую я с удовольствием продолжаю игнорировать.

Как только я спускаюсь по лестнице, перехожу на обычный шаг и направляюсь прямо на кухню, где держу свои лекарства повыше, чтобы Люк не смог дотянуться до них своими грязными, создающими неприятности ручками.

Завернув за угол, я замираю, когда обнаруживаю, что кухня не пуста.

Саммер сидит за большим семейным столом, просматривая свой телефон. Перед ней стакан воды. Свет от экрана падает на ее умытое лицо. Он подчеркивает выражение удивления, когда она понимает, что я стою в широком арочном проходе и наблюдаю за ней.

— Привет, — говорит она осторожно, как будто не уверена в том, как я отреагирую на ее присутствие.

Кажется, в баре между нами все наладилось после того, как мы все хорошенько посмеялись. Я не хочу быть кретином по отношению к Саммер. Ни в чем из этого нет ее вины. К тому же эта женщина возбуждает меня, даже не пытаясь.

— Привет. Все хорошо? — спрашиваю я, и мой голос звучит громко в обычно тихой кухне.

Это единственное, что мне нравится в возвращении домой. Тишина. Вы просто не получите этого ни в отелях, ни в городе. Здесь по-настоящему тихо. По-настоящему спокойно.

Она кладет телефон на стол, прежде чем поднять свой стакан в моем направлении.

— Слишком много сладких напитков, смешанных с самым большим бокалом белого вина на свете. Спасибо, что отвез обратно.

Я прищелкиваю языком, открывая шкафчик над раковиной.

— В последние годы «Рейлспур» изменился. Но это все равно не то место, где модные девушки могут выпить вина.

Она задумчиво хмыкает.