Безупречный

— Местная станция оставила свою камеру включенной. — Отец проводит рукой по чисто выбритому подбородку. — Поймала всю эту хрень, а затем сделала субтитры и показала в вечерних новостях.

— Ладно, значит, ему нужно извиниться, — бросает Джефф.

Отец закатывает глаза, слыша об этом универсальном решении.

— Ему нужно сделать гораздо больше, чем просто извиниться. Я имею в виду, ему нужен железобетонный план на оставшуюся часть сезона. У него есть пара месяцев до чемпионата мира в Вегасе. До этого нам необходимо отполировать нимб ковбойской шляпы. Или другие спонсоры тоже помрут как мухи.

Я постукиваю ручкой по губам, лихорадочно соображая, что мы могли бы сделать, чтобы спасти ситуацию. Конечно, у меня почти нет опыта, поэтому я придерживаюсь наводящих вопросов.

— Значит, его нужно представить как очаровательного деревенского парня по соседству?

Отец заходится громким смехом, опираясь руками на стол напротив нас. Когда он наклоняется, Джефф вздрагивает, и я закатываю глаза. Слабак.

— Именно в этом и заключается проблема. Ретт Итон не очаровательный деревенский парень по соседству. Он самоуверенный ковбой, который развлекается слишком сильно, и толпы женщин набрасываются на него каждые выходные. И он не злится из-за этого. Раньше это не было проблемой, но теперь они разберут все, что смогут. Как гребаные стервятники.

Я приподнимаю бровь и откидываюсь назад. Ретт взрослый человек, и, конечно, если объяснить ему, что поставлено на карту, он сможет держать себя в руках. В конце концов, он платит компании, чтобы она управляла этим делом за него.

— То есть он не может вести себя наилучшим образом в течение пары месяцев?

Отец опускает голову с глубоким смешком.

— Саммер, вариант с хорошим поведением для этого человека не подойдет.

— Ты ведешь себя так, как будто он какой-то дикий зверь, Кип. — Я на собственном горьком опыте научилась не называть его папой на работе. Он все еще мой босс, даже если мы вместе едем домой в конце каждого дня. — Что ему нужно? Няня?

В комнате на несколько секунд воцаряется тишина, пока отец смотрит на столешницу, зажатую между его ладонями. В конце концов его пальцы касаются ее поверхности — он делает так, когда глубоко задумывается. Привычка, которую я переняла у него за эти годы. Он поднимает почти черные глаза, и волчья ухмылка искажает его лицо.

— Да, Саммер. Это именно то, что ему нужно. И я знаю идеального человека для этой работы.

Судя по тому, как он на меня смотрит, новая няня Ретта Итона — это я.

2 Ретт

Кип: Возьми свой телефон, ты, смазливый ублюдок.

Ретт: Ты думаешь, я смазливый?

Кип: Я думаю, тот факт, что ты выбрал эту конкретную деталь из моего сообщения, означает, что ты идиот.

Ретт: Но смазливый?

Кип: Ответь. На. Чертов. Телефон.

Кип: Или будь здесь в два часа дня, чтобы я мог удивить тебя лично.

Самолет приземляется в аэропорту Калгари, и я с облегчением возвращаюсь домой.

Особенно после того дерьма, которое произошло в последние пару дней.

Парень, которого я ударил, не выдвинет обвинений, но я не знаю, сколько денег мой агент Кип предложил ему, чтобы все уладить. Это не имеет значения. Если кто-то и может сделать так, чтобы все это кончилось, так это Кип.

Он пытался дозвониться мне, и это говорит о том, что он сходит с ума, потому что мы обычно общаемся по переписке. Вот почему, включив телефон раньше положенного, я не удивляюсь, когда вижу, как его имя высвечивается на экране.

Снова.

Я не отвечаю, потому что не в настроении слушать, как он кричит на меня. Я хочу спрятаться. Хочу тишины. Пение птиц. Горячий душ. Немного обезболивающего. И свидание с моей рукой, чтобы снять некоторое напряжение.

Не обязательно в таком порядке.

Это то, что мне нужно, чтобы привести голову в порядок. Тихий перерыв дома, пока все не уляжется. Чем старше я становлюсь, тем более длинным кажется сезон, и почему-то в свои тридцать два года я чувствую себя страшно старым.

Мое тело болит, разум переполнен, и я жажду тишины семейного ранчо. Конечно, мои братья будут чертовски раздражать меня, а мой отец собирается поговорить со мной о том, когда я планирую закончить, но это семья. Это дом.

Я думаю, есть причина, по которой мы, мальчики, продолжаем возвращаться. Мы созависимы друг от друга, в отличие от нашей младшей сестры. Она посмотрела на кучу взрослых мужиков, живущих вместе на ферме, и поспешно уехала.

Я делаю мысленную пометку позвонить Вайолет и узнать, как она.

Откидываю голову на спинку тесного сиденья, пока самолет катится до полной остановки на взлетно-посадочной полосе. «Добро пожаловать в прекрасный Калгари, Альберта». Салон наполняется голосом стюардессы и громкими щелчками ремней безопасности, которые люди уже расстегивают.

Я следую их примеру. Мне не терпится встать с маленького сиденья и размять ноги.

«Если Калгари — это ваш дом, добро пожаловать домой…»