Безутешные

– Нет-нет, пожалуйста. Моя сестра, все прочие будут польщены. Прошу сюда.

Не слишком охотно я двинулся за ним. Мы лавировали между надгробиями, под ногами становилось все грязнее. Вначале я не мог из ряда темных согнутых спин вычленить вдову, но, подойдя ближе, различил, что она находится на переднем плане, склоняясь над разверстой могилой. Ее горе представлялось настолько безмерным, что я бы не удивился, если бы она бросилась на гроб. Предвидя, вероятно, такую возможность, старый седой джентльмен крепко держал руку и плечо вдовы. Большинство собравшихся, стоя за ней, также всхлипывали, охваченные, как казалось, искренним горем, но ее отчаянные стоны выделялись даже на этом фоне: столь затяжные, томные, но все же полнозвучные крики мог бы издавать человек, подвергаемый продолжительной пытке. От этих криков мне захотелось повернуть обратно, но коренастый сделал мне знак пройти вперед. Я не шевельнулся, и он шепнул с нетерпеливой настойчивостью:

– Мистер Райдер, пожалуйста.

Несколько участников похорон оглянулись и посмотрели на нас.

– Сюда, мистер Райдер.

Коренастый взял меня за руку, и мы начали пробираться сквозь толпу. К нам обратилось множество лиц, и раза два, а то и больше, я слышал шепот: «Это мистер Райдер!» К тому времени, как мы достигли переднего ряда, рыдания утихли, и я чувствовал, что в мою спину уперлось немало взглядов. Я принял позу спокойного уважения, с неловкостью сознавая, что на мне обычная светло-зеленая куртка и нет даже галстука. К тому же я был в рубашке с веселым оранжево-коричневым рисунком. Я поспешно стал застегивать куртку, а коренастый попытался привлечь к себе внимание вдовы.

– Ева, – мягко шепнул он. – Ева.

Седовласый господин обернулся, но вдова словно ничего не слышала. Поглощенная своим горем, она испускала над могилой ритмичные всхлипы. Ее брат посмотрел на меня в очевидном замешательстве.

– Пожалуйста, – промямлил я, отступая назад, – я принесу свои соболезнования немного позднее.

– Нет-нет, мистер Райдер, прошу вас. Всего одну, секунду. – На сей раз коренастый положил сестре руку на плечо и повторил с нескрываемым нетерпением: – Ева, Ева!

Вдова выпрямилась и, приостановив наконец рыдания, обернулась к нам.

– Ева, – произнес брат. – Здесь мистер Райдер.

– Примите, мадам, мое глубочайшее сочувствие. – Я торжественно наклонил голову.

Вдова продолжала смотреть на меня.

– Ева! – прошипел брат.

Вдова встрепенулась, перевела взгляд на брата, потом опять на меня.

– Мистер Райдер, – проговорила она на удивление спокойным голосом, – это огромная честь для меня. Герман, – она указала на могилу, – большой ваш поклонник. – Тут ее внезапно вновь одолели рыдания.

– Ева!

– Мадам, – быстро вставил я, – я пришел только выразить вам мое глубокое соболезнование. Я в самом деле очень вам сочувствую. Но, пожалуйста, мадам, и вы, господа, разрешите мне теперь оставить вас наедине с вашим горем…

– Мистер Райдер, – откликнулась вдова, вновь овладев собой. – Вы оказали нам огромную честь. Уверена, все присутствующие присоединятся ко мне, если я скажу, что мы польщены до глубины души.

Целый хор у меня за спиной забормотал слова согласия.

– Мистер Райдер, – продолжала вдова, – как вам понравилось в нашем городе? Надеюсь, здесь нашлось хоть что-нибудь для вас интересное?

– Понравилось как нельзя более. Все со мной так любезны. Прекрасные люди. Я очень скорблю о… о вашей утрате.

– Вероятно, вам нужно чем-нибудь подкрепить себя. Не хотите ли чаю или кофе?

– Нет-нет, в самом деле, не стоит…

– Дождитесь по крайней мере, пока принесут что-нибудь попить. Боже, неужели никто не захватил чаю или кофе? Ничего? – Вдова озабоченно оглядела толпу.

– Ради Бога, я совсем не собирался прерывать церемонию. Пожалуйста, продолжайте…

– Но вам необходимо подкрепиться. Неужели ни у кого не найдется хотя бы фляжки с кофе?

За моей спиной послышалось разноголосое перешептывание – и, оглянувшись, я увидел, что все роются в сумочках или карманах. Коренастый махал рукой кому-то в задних рядах, и вскоре ему принесли нечто завернутое в целлофан. Пока он изучал пакет, я разглядел, что это какое-то пирожное.

– Неужели это все? – закричал коренастый. – Как это?

Сзади поднялся самый настоящий гвалт. В нем выделялся один голос, который спрашивал сердито: «Отто, где сыр?» Наконец кто-то передал коренастому пакетик с мятными леденцами. Коренастый ответил собравшимся злым взглядом, а потом обернулся, чтобы отдать пирожное и конфеты сестре.

– Вы очень любезны, – пробормотал я, – но я пришел, только чтобы…

– Мистер Райдер, – произнесла вдова взволнованным голосом, – кажется, это все, что мы можем вам предложить. Не знаю, что сказал бы Герман, доведись ему пережить в подобный день этакий конфуз. Но мне остается только принести извинения. Смотрите, это все, что мы можем предложить, – все, к чему сводится наше гостеприимство.

Хор голосов у меня за спиной – притихший, когда начала говорить вдова, – принялся спорить. Я различил чей-то выкрик: «Неправда! Ничего такого я не говорил!»