Безутешные

Он шел медленно, опустив голову. Хотя издали я его не слышал, было ясно, что он репетирует свою речь. Когда я приблизился, он внезапно склонился вперед. Я думал, что он падает, но это был повтор тех странных телодвижений, которые он заучивал перед зеркалом в уборной Бродского. Низко склонившись, он вскинул руку, согнув ее в локте, и начал бить себя кулаком по лбу. Я подошел поближе и кашлянул. Хоффман, вздрогнув, выпрямился и обернулся ко мне:

– А, мистер Райдер. Пожалуйста, не волнуйтесь. Мистер Бродский, без сомнения, будет с минуты на минуту.

– В самом деле, мистер Хоффман. Собственно, если речь, которую вы сейчас репетируете, содержит извинения перед публикой за то, что мистер Бродский не появился, я рад сообщить: она не понадобится. Мистер Бродский находится здесь. – Я указал на другой конец коридора. – Только что прибыл.

На несколько секунд Хоффман, удивленный, прирос к месту. Потом он взял себя в руки и произнес:

– Ах, Господи! Какое облегчение. Но я, конечно, ни на минуту… ни на минуту не терял веры. – Он усмехнулся и взглянул в один конец коридора, потом в другой, словно надеясь увидеть Бродского. Потом опять усмехнулся и сказал:

– Ну что ж, пойду его поищу.

– Прежде чем вы это сделаете, мистер Хоффман, я буду вам очень признателен, если вы скажете, что слышно о моих родителях. Наверное, они уже благополучно прибыли и заняли свои места? А ваша затея с лошадьми и каретой? Верно, это шум упряжки я слышал чуть раньше, когда проезжал перед фасадом? Надеюсь, эффект был таков, как вы задумали?

– Ваши родители? – Хоффман вновь выглядел смущенным. Потом он положил руку мне на плечо и сказал: – Ах да. Ваши родители. Дайте подумать.

– Мистер Хоффман, я поверил вам и вашим коллегам, что вы позаботитесь о моих родителях. Оба они не отличаются хорошим здоровьем.

– Разумеется, разумеется. Нет нужды волноваться. Просто среди множества дел, притом что мистер Бродский немного задерживался, хотя, как вы говорите, он уже появился… Ха-ха… – Он умолк и вновь кинул взгляд в конец коридора. Я холодно спросил:

– Мистер Хоффман, где находятся в данную минуту мои родители? Имеете вы об этом хоть какое-нибудь представление?

– А! В данный конкретный момент, надо признаться честно, я сам не… Но заверяю вас, они находятся в самых надежных руках. Конечно, я предпочел бы держать все вопросы под личным контролем, но вы не можете не понимать… Ха-ха… Мисс Штратман. Она должна знать точное местонахождение ваших родителей. Ей поручено строжайше надзирать за всем, что с ними связано. Они будут встречены с должным вниманием – иначе и быть не может. Более того, я особо просил мисс Штратман оградить их от утомительных проявлений гостеприимства, которыми неизбежно будет сопровождаться каждый их шаг…

– Мистер Хоффман, как я понял, вам неизвестно, где они пребывают сейчас. Как найти мисс Штратман?

– О, она где-то поблизости, я уверен. Мистер Райдер, давайте поищем мистера Бродского и выясним, что он делает. А по пути, не сомневаюсь, мы набредем где-нибудь на мисс Штратман. Она может оказаться Даже в конторе. Так или иначе, сэр, – в его голосе появились командные нотки, – стоя на месте, мы ни к чему не придем.

Вместе мы двинулись по коридору. По пути Хоффман, казалось, полностью вернул себе присутствие духа. Наконец он с улыбкой произнес:

– Теперь, можно не сомневаться, дело пойдет на лад. Вы, сэр, просто излучаете уверенность в себе. А теперь и затруднение с мистером Бродским улажено. Все пойдет в точности как запланировано. Нас ждет блестящий вечер.

Он замедлил шаг и, как я заметил, устремил взгляд вперед. Посмотрев туда же, я обнаружил Штефана, который с озабоченной миной стоял посреди коридора. Молодой человек заметил нас и быстро приблизился.

– Добрый вечер, мистер Райдер, – произнес он. Потом, понизив голос, обратился к Хоффману: – Отец, не могли бы мы переговорить?

– Мы очень заняты, Штефан. Только что прибыл мистер Бродский.

– Да, я слышал. Но, видишь ли, отец, речь идет о маме.

– Ах, о маме?

– Она все еще в фойе, а мне через четверть часа выходить на сцену. Я ее только что видел, она бродила по фойе, я сказал, что мне скоро выступать, а она ответила: «Знаешь, дорогой, мне нужно кое-что уладить. Может быть, не к началу, но к концу выступления я успею, однако сперва я должна кое-что уладить». Так она сказала, но вид у нее был не то чтобы очень озабоченный. Ей-богу, пора уже вам с матерью в зал. Осталось меньше пятнадцати минут.

– Да-да, я буду вовремя. И твоя мать, что бы она ни делала, конечно же, скоро освободится. К чему эти волнения? Возвращайся к себе в уборную и готовься.

– Но что понадобилось матери в фойе? Она просто стоит там и болтает со всяким встречным. Скоро она там останется одна. Публика уже рассаживается.

– Она, наверное, разминает ноги: ведь придется целый вечер сидеть. Вот что, Штефан, успокойся. Ты должен будешь задать тон всему концерту. Мы на тебя рассчитываем.

Молодой человек задумался над словами Хоффмана, потом, казалось, вспомнил обо мне.

– Вы были так добры, мистер Райдер, – произнес он с улыбкой. – Ваши похвалы для меня бесценны.