Безутешные

– Тебе не нужно с ними слишком много разговаривать, – бросила она вскользь. – Просто дай им несколько минут поохать и поахать. Правда, ты, конечно, захочешь обсудить вопрос о твоих родителях.

Когда мы наконец взобрались по лестнице, я с трудом дышал и не обращал уже внимания, куда меня ведут. Я смутно сознавал, что мы следуем по темному коридору мимо многочисленных дверей – и Фиона, не подозревая о моих трудностях, шагает впереди. Внезапно она остановилась и постучала в дверь. Догнав ее, я был вынужден опереться рукой на дверную раму. Когда дверь открылась, я, должно быть, представлял собой жалкую фигуру, которая горбилась за спиной торжествующей Фионы.

– Труде, – произнесла Фиона. – Я привела приятеля.

Я с усилием выпрямился и изобразил на лице приятную улыбку.

16

Дверь нам открыла упитанная женщина лет пятидесяти с короткими светлыми волосами. На ней был просторный розовый джемпер и мешковатые брюки в полоску. Труде бросила на меня беглый взгляд и, не обнаружив ничего необычного, повернулась к Фионе со словами:

– А, ну да. Что ж, прошу.

В ее тоне отчетливо звучали снисходительные нотки: это, казалось, еще больше вдохновило Фиону, упивавшуюся приятным предвкушением. Она послала мне заговорщическую улыбку, и мы последовали за Труде в квартиру.

– Инге у тебя? – спросила Фиона, когда мы вошли в крохотную прихожую.

– Да, мы только что вернулись. Знаешь, у нас целая куча новостей. И раз ты зашла в самую подходящую минуту, ты услышишь их первой. Тебе повезло.

Последнее замечание, как мне показалось, было сделано вполне серьезно. Оставив нас в прихожей, РУДе скрылась за дверью, и до нас донесся ее голос:

– Инге, это Фиона. И какой-то ее приятель. Думаю, мы должны рассказать ей о том, что сегодня случилось.

– Фиона? – Инге произнесла это слегка шокированным тоном. С усилием она добавила: – Что ж, полагаю, нужно пригласить ее войти.

Услышав это, Фиона снова радостно мне улыбнулась. Затем в дверях появилась голова Труде, и мы прошли внутрь.

По размерам и очертаниям эта комната напоминала салон, в котором я побывал недавно, только была теснее заставлена, в обивке преобладал цветочный рисунок. Должно быть, окна выходили на другую сторону или небо немного прояснилось. Как бы то ни было, через большое окно проникали солнечные лучи, и, вступая в пятно света, я нисколько не сомневался, что женщины меня узнают и слегка вздрогнут. Фиона, очевидно, ожидала того же, поэтому она осторожно посторонилась, чтобы не ослабить впечатления. Однако ни Труде, ни Инге, казалось, ничего не заметили. Они скользнули по мне безразличным взором, и Труде довольно холодно пригласила нас сесть. Мы устроились рядом на узком диване. Фиона вначале растерялась, но затем, видимо, решила, что этот неожиданный оборот событий поведет к тем большему эффекту, когда истина выплывет наружу, и послала мне еще одну ликующую улыбку.

– Мне рассказывать или ты сама? – спросила Инге.

Труде, которая явно держалась в тени своей более молодой подруги, отозвалась:

– Нет уж, говори ты. Ты это заслужила. Но вот что, Фиона, – она обернулась к нам, – держи пока язык за зубами. Мы готовим сюрприз для сегодняшней встречи, мы имеем право. О, разве мы не говорили тебе о сегодняшней встрече? Ага, ну теперь ты знаешь. Приходи, если будет время. Но раз у тебя гостит приятель, – она кивнула в мою сторону, – то мы не обидимся, если ты не сможешь прийти. Давай, Инге, приступай: ты, право же, это заслужила.