Безвинная

Дом лорда Акелдамы располагался в одном из самых фешенебельных районов Лондона, хотя, не исключено, район сделался таким именно по той причине, что вампиру-отщепенцу пришло в голову поселиться именно здесь. Достойный лорд Акелдама всегда стремился к изысканности и эпатажу, иногда даже в ущерб всему остальному, в том числе здравому смыслу. И если бы внезапно увлекся борьбой в кадушках, наполненных живыми угрями, через две недели это занятие наверняка вошло бы в моду. Снаружи особняк был недавно отделан в самом современном стиле, к восторженному одобрению света. Его выкрасили бледно-лиловой краской, а окна и проемы теперь обрамлял вьющийся золотой орнамент. В довершение вокруг была высажена живая изгородь из кустов сирени, подсолнухов и анютиных глазок, что создавало приятный трехуровневый эффект для глаз гостей, идущих к парадной лестнице, даже зимой. Дом стоял, словно одинокий бастион веселья и радости, бросая дерзкий вызов лондонскому небу, застывшему в своем привычном состоянии — между равнодушной серостью и вялой моросью.

Никто не отозвался ни на стук леди Маккон, ни на дерганье за шнурок звонка, однако украшенная позолотой дверь оказалась незапертой. Жестом велев вознице подождать, Алексия осторожно шагнула через порог с поднятым парасолем наготове. Комнаты поражали беззастенчивой роскошью — ворсистые ковры с изображениями романтически настроенных пастушков, сводчатые потолки, расписанные не менее любвеобильными херувимчиками в римском стиле.

— Есть тут кто-нибудь?

Дом был совершенно пуст — и, очевидно, покинут в лихорадочной спешке. Ни хозяина, ни хотя бы Биффи или какого-нибудь другого трутня! Обычно обитель лорда Акелдамы являлась наглядной иллюстрацией того, что «весь мир театр, а люди в нем актеры»: разбросанные тут и там цилиндры, вороха афиш, ароматы дорогих сигар и французского одеколона, а на заднем плане, в закулисье — веселый гул болтовни и заливистого смеха. Теперь, по контрасту, тишина и безлюдье были особенно заметны.

Алексия медленно прошла через пустые комнаты, словно археолог, исследующий заброшенную гробницу. Она обнаружила лишь свидетельства поспешного бегства — некоторых важных вещей недоставало на их почетных местах. Отсутствовала золотая трубка, та, что обычно лежала на каминной полке в гостиной и напоминала деталь водопровода, возведенную в ранг культового предмета, однако в ней — Алексия знала это по собственному опыту — скрывались два изогнутых лезвия. Тот факт, что лорд Акелдама счел нужным взять эту вещь с собой, наводил на довольно мрачные мысли о причине его исчезновения.

Единственным живым существом во всем здании кроме Алексии была кошка. Эта толстая трехцветная мохнатая особа большую часть времени пребывала в мирном нарколептическом забытьи, лишь периодически просыпаясь, чтобы обрушить свой сокрушительный гнев на ближайшую декоративную подушку с кисточками. Сейчас животное лежало, растянувшись на мягком пуфике, а у самого ее подбородка торчали остатки трех изуверски изгрызенных кистей. Кошки, в сущности, единственные существа, способные уживаться с вампирами. У большинство других животных, по выражению ученых, слишком прочно сформирована модель поведения жертвы. Кошки же, по-видимому, не считали себя законной добычей вампиров. А эта трехцветка и вовсе была настолько безразлична ко всему и вся, кроме кисточек, что, вероятно, вполне могла бы ужиться и со стаей оборотней.

— Куда же подевался твой хозяин, толстушка? — спросила ее Алексия.

У кошки не было однозначного ответа на этот вопрос, однако она любезно позволила почесать себя под подбородком, продемонстрировав весьма необычный металлический ошейник. Леди Маккон как раз нагнулась, чтобы рассмотреть его поближе, когда из коридора позади вдруг послышались тяжелые, но мягкие шаги.

* * *

Лорд Коналл Маккон был пьян.

Не слегка, как это принято среди сверхъестественных, когда после двенадцатой пинты биттера мир приобретает несколько расплывчатые очертания. Нет, лорд Маккон был пьян в стельку, в дымину, без всяких экивоков — синий, как баклажан.

Чтобы так упоить оборотня, требовалось колоссальное количество спиртного. И, размышлял профессор Лайалл, ведя своего альфу мимо расположенного прямо на пути сарая, раздобыть такое количество — почти такой же сказочный подвиг, как и влить его в себя. Как лорд Маккон исхитрился это проделать? А тем более — где и каким образом ему удается в течение трех последних дней регулярно добывать спиртное, не бывая в Лондоне и не заглядывая в укомплектованный солидными запасами подвал замка Вулси? В самом деле, с досадой думал бета, такое пьянство само по себе можно считать сверхъестественной способностью.

Лорд Маккон покачнулся и тяжело повалился на стену сарая. Его левое плечо врезалось в дубовую обшивку. Строение зашаталось.

— Прошу прощения, — извинился граф, слегка икнув, — И-я вас не заме-етил.

— Ради всего святого, Коналл, — проговорил бета страдальческим тоном, — как вам удалось так набраться?

Он оттащил своего альфу от пострадавшего сарая.