Безвременье и временщики. Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов» (1720-е — 1760-е годы)

Около двух часов пополуночи отец мой с одним токмо тогдашним генерал-адъютантом своим подполковником Манштейном, после бывшим генерал-майором в прусской службе, поехал во дворец, вошел в задние ворота, которые нарочно на то отверсты стояли, и прямо в покои принцессы. Принцесса легла уже опочивать с своим супругом, но наперед наказала жены моей сестре фрейлине Юлиане Менгден, как скоро отец мой придет, войти к ней и ее разбудить. Сия, сколько ни старалась, не могла исполнить оное так скромно, чтобы и принц от того не пробудился, но как сей вопросил у принцессы, что ей сделалось и зачем она встает, то в ответ сказала она, что ей занемоглось и чтоб он остался в постели, а она тотчас назад будет.

Вышед к отцу моему, говорил он ей, что теперь настоящая пора дело свершить, и вторично просил, дабы она вместе с ним поехала.

Она ни под каким видом на то не соглашалась, почему отец мой советовал, чтоб она по крайней мере приказала позвать вверх караульных офицеров и объявила им о сем предприятии, сделав увещевание, дабы они верно во всем поступили и за ним следовали.

Сей совет принят, и когда офицеры вошли, то она вещала, что она надеется на них как на честных людей, что не отрекутся малолетнему императору и его родителям важнейшую оказать услугу, состоящую в том, чтобы арестовать герцога, Которого насильствия сколько им ненавистны, столько и известны. Почему и просит она все, что от фельдмаршала приказано будет, доброхотно исполнять и уверену быть, что их верность без награждения оставлена не будет. Наконец обняла она отца моего, допустила офицеров к руке и желала им благополучного успеха.

После сего пошел он с ними в кордегардию, взял тридцать человек с караула с тремя офицерами и направил стопы свои прямо к Летнему дворцу, в котором регент тогда находился.

В сие самое время лежал я, не ведая ничего, в передней комнате у малолетнего императора, будучи тогда дежурным камергером, в приятнейшем сне, почему немало ужаснулся, как вдруг, пробудясь, увидел принцессу, на моей постели сидящую. Я вопросил о причине, она с трепещущим голосом отвечала:

«Мой любезный Миних, знаешь ли, что твой отец предприял? Он пошел арестовать регента. — К чему присовокупила еще: — Дай Боже, чтобы сие благополучно удалось!»

И я того же желаю, сказал я, и просил, чтобы она не пугалась, представляя, что отец мой не преминул надежные на то принять меры.

Потом принцесса обще с фрейлиною Менгден, которая одна при ней находилась, пошла в спальню малолетнего императора, а я скорее выскочил из постели и оделся. Немного спустя пришел и принц, которому принцесса тут во всем открылась.

С какою теперь нетерпеливостью ожидали мы известия об успехе означенного предприятия, оное всяк легко себе вообразить может.

Регент, как упомянуто, обретался в Летнем дворце, где лежало еще тело покойной императрицы. Здесь находился караул с лишком из трехсот человек, которые, буде бы на герцогской стороне были, арестованию его легко воспрепятствовать могли, но отец мой, из предосторожности к предприятию сему, избрал такой день, в которой все караулы из Преображенскаго полку наряжены, где он был подполковником. Приблизясь на несколько шагов к Летнему дворцу, выслал он вперед офицера сказать караульному капитану, дабы он никакого шуму не подымал, а пришел бы к нему с двумя другими офицерами. Сии явились без замедления, и когда он о причине своего прихода им объявил, то они уверяли, что у них ни один караульный не пошевелится. После чего отец мой продолжал шествие свое до самого въезда во дворец. Отсюда отрядил он своего генерал-адъютанта Манштейна с двенадцатью гренадерами в герцогские комнаты.

Все мимо встречающиеся часовые, по данному им приказу, пропускали его без задержания, так что Манштейн дошел благополучно до дверей спальни и приказал их ломать потому, что они изнутри заперты были. Герцог пробудился на сей шум, вскочил и, думая, что его убить хотят, намерен был под кровать спрятаться, но Манштейн наступил на него, и пока герцог руками и ногами оборонялся, подбежали гренадеры и его схватили. Накинув на него шубу, посадили его в подвезенную отца моего карету. Супруга его и дети оставлены в их покоях за караулом. С сею добычею отец мой отправился опять к принцессе и принесенною им самим первою вестию неизреченную произвел радость.

На сем возвращении арестован также и брат герцога Густав Бирон, имевший жительство в одной мимо лежащей улице, и то же самое в ту же ночь сделано над тайным советником и кабинетским министром Бестужевым, которого винили, что он отменно предан был регенту.

Засим герцога, равно как и брата его, посадили до дальнейшего распоряжения в особых покоях дворца за крепким караулом.

Ноябрь 1740 года