Безвыходное пособие для демиурга (СИ)

— Надо же человеку помочь. — отец Леры увлек меня за собой. — Сегодня он различил масонские знаки на моем перстне, завтра найдет в нашей библиотеке «Некрономикон» или сам за ночь напишет «Безвыходное пособие для демиурга… или для деструктора», вечно я их путаю.

— Папа!

У меня потемнело в глазах. Он все знает! Он один из магов!

Я сел на стул и машинально выпил то, что было разлито по бокалам. Похоже, это был коньяк.

— Ну что: папа?

— Герман действительно написал роман. И именно «Безвыходное пособие для демиурга». — пояснила Лера.

— Да? — удивился Владислав Петрович. — Так это ж я так сказал, для примера. Это ведь все равно, что «Оптимистическая трагедия» или «Пир во время чумы» — обычное противопоставление антиподов. Бог и безысходность — вещи несовместимые. Только это я и хотел сказать. И, потом, если одна мысль пришла в голову разным людям, значит, она — стоящая. А ты, зять, выше нос! Знаешь: уныние — смертный грех. А ты сейчас похож на половую тряпку о которую вытерли ноги. Встряхнись!

Я выпил из другого бокала.

— Как все запущено. — Владислав Петрович покачал головой.

— Я не смогу больше писать. Они все умерли, и только я в этом виноват. — сказал я.

— В смысле: ты замочил своих персонажей в сортире, и расстроился… Мило. Но эти свои переживания оставь для фантастических романов. А вот господь Бог допускает гибель людей ежедневно. И — ничего. Если бы творец убивался по каждому, мир превратился бы в настоящий ад.

— Нет, не персонажи погибли. Плоть и душа волшебной книги, а ведь именно этот гримуар дал мне полет фантазии, крылья вдохновения. Из меня словно вырвали лучшие мои страницы!

Владислав Петрович даже крякнул от удивления, снова разлил коньяк и выпил:

— Да ты, действительно, натура творческая. Настоящий писатель… Погоди немного. — уже обращаясь к Лере, добавил. — Ну-ка, дочка, можно тебя на минутку.

И они скрылись за дверью.

— Рождественская вода… и еще на антресоли… — до меня долетали обрывки странных фраз, но мне это было не интересно. Я сидел на кухне и думал, как же мне жить дальше с таким камнем в душе.

Через несколько минут в кухню вошел Владислав Петрович с полным пластиковым ведром.

— Баба с пустым ведром — к неприятностям. — машинально усмехнулся я будущему тестю. — А мужик с полным, стало быть, — к счастью. Прикольно.

— Сейчас еще веселее будет. — пообещал Владислав Петрович, и окатил меня с ног до головы.

— Папа! — крикнула Лера. — Мы же соседей затопим!

— Ничего, дочь. Прорвемся! Наука не терпит застоя, особенно в мыслях.

Я вскочил на ноги и хотел заорать, послать всех подальше, хлопнуть дверью, но вдруг почувствовал, как черные цепи, что держали меня все эти дни, зашипели, расплавились и упали к моим ногам. Это было явственное физиологическое ощущение. И я словно бы окончательно проснулся.

Я растерянно смотрел на Леру, на ее отца.

И вдруг мысли мои изменили течение.

Господи, о чем я думал все это время? Волшебная книга погибла, но я все еще находился под ее черным гипнозом. А ведь я вернулся домой, в реальность!

Меня не убили и не закрыли в стенах НИИ.

Все любимые люди — со мной!

У меня не отняли даже электронную рукопись. Правда, подписку о неразглашении я все-таки им оставил, но легкая коррекция художественного текста — и я обойду этот подводный риф.

Да я же самый счастливый человек в мире!

Давно у меня не было такой ясности в голове.

Лера кинулась ко мне:

— Гера, ты как? Не знаю, что на папу нашло. Ты его извини.

— Все нормально, Лера, все просто отлично!