Безымянлаг

– Ладно.

– Что ладно?! – взорвался голос на том конце. – Мне что с ним среди ночи делать?

– Позвоните в учетно-распределительный отдел, – проговорил на автомате спящий Зимонин, и тут его осенило: – Нет, постойте, не надо! Позвоните капитану Маркову, затребуйте зэков на выгрузку от моего имени. Сегодня прибыл новый этап, пусть они разгружают. Ясно?

– Да, – ответили на том конце.

Зимонин повесил трубку на рычаг, в два шага дошел до дивана и, улыбнувшись тому, как ловко все разрешил, провалился в темноту без снов.

Правая рука Зимонина, лежавшая под подушкой, полностью онемела. Не открывая глаз, инженер переложил ее левой рукой вдоль тела. Кровь возвращалась, неприятно покалывая и вынуждая просыпаться. Он вспомнил, почему лежит, не раздевшись, и вместе с этим почувствовал, как сильно ломит ноги после вчерашней пробежки. Вслед за этим всплыл звонок о прибывшем оборудовании для восемнадцатого завода. Надо прикинуть, кого взять для перевозки станков или кому поручить. Нельзя станкам долго оставаться под открытом небом на морозе. Это важно. С этим надо разобраться в первую очередь. И кладка второго цеха. Чернецов приказал ее не трогать. Значит, не забыть проверить доски. Зайти на двадцать четвертый завод, там должны начаться сварочные работы. Слишком много тяжелых мыслей для начала дня.

Зимонин открыл глаза. Через плотную ткань, заменявшую шторы, пробивался серый свет утра 30 ноября. В животе заурчало, напомнив, что ел Зимонин в последний раз вчера в штабе. До начальской столовой далеко и лень, можно перехватить что-нибудь в лагере. Бригады уже на объектах, до обеда еще далеко, сейчас в столовой он никого не застанет. Только поваров и заведующего. Как раз надо было поговорить с татарином о режиме питания.

Инженер с трудом встал. Раньше всегда начинал с зарядки, а летом – с холодного душа. Сегодня ограничился чистыми брюками. Хотя в комнате было душно, тело вспомнило о морозе, и рубашку менять расхотелось. Сверху – свитер и пиджак. Во внутреннем кармане тулупа, брошенного вчера на пол, обнаружилась бутылка коньяка. Ее он переложил в верхний ящик стола.

Медленный спуск по лестнице. Сухо пожелав охраннику Жене доброго утра, инженер распахнул дверь ТЭЦ. Его встретил сковывающий неприветливый холод. За ночь намело немного, и ветер поднял снежную пыль, словно показывая сколько. Зимонин привычным движением поднял воротник и ускорил шаг, стараясь не обращать внимания на тяжесть в ногах.

За спиной послышался шум приближающегося автомобиля, Зимонин остановился и замахал руками. За рулем грузовика сидел Миша, подвозивший его вчера ночью.

– Подбросишь до столовой? До лагерной? К Ахмеду, – уточнил Зимонин.

– Конечно, товарищ инженер, буду вашим личным водителем. Все начальство вожу, то вас, то Берензона, – с улыбкой отозвался Миша.

– Как вчера ночью на станцию съездили? – из вежливости поинтересовался Зимонин.

– Лучше не спрашивайте, Александр Константинович, – предвкушая рассказ, медленно начал водитель. – Такой спектакль был! Приехала бригада Берензона, из главного вагона мне ящики с коньяком грузить начали. Резво управились. Но тут приезжает Марков, ну, капитан вохров, знаете, с полным кузовом зэков. Эти принялись с состава станки сгружать, там потяжелее будет, а они слабосильные, не справляются, значит. Марков злой, как псина, крик поднял, на Берензона налетел, говорит, давай своих быков. Тот отвечает, бери, мол, если согласятся, я им не хозяин. Ну, вы Маркова видели, с ним не заспоришь, он берензоновской бригаде по зубам надавал, те к вагонам, матерятся, но разгружают. Здоровья до хрена, а уменья нет. И как-то там у них вышло, ящик ли не так пошел или еще чего – в общем, снесло одному голову.

– Как снесло?

– Не знаю, товарищ инженер, я сам не видел, Берензон потом сказал. Я, как крики начались, в кабину ушел. А то мало ли, и меня б грузить сподобили. Ну так вот, пришибло какого-то зэка, дел еще на час, в гараж к трем вернулся. – Миша помолчал и, шмыгнув носом, добавил: – Точно на фронт запишусь, в следующий раз в Куйбышев отправят, я прям там и запишусь.

– Да, может, оно и вправду лучше, – в задумчивости кивнул Зимонин.

– Вот, прибыли. Ваша столовая, товарищ главный инженер.

Зимонин поблагодарил Мишу и спрыгнул на грязь, утоптанную в камень тысячами зэковских ног. Перед одноэтажным вытянутым бараком-столовой стоял «ГАЗ-61». Пихнув изнутри входную дверь, на мороз вышел водитель Сережа. В каждой руке у него было по несколько сумок с продуктами, из одной выглядывали яблоки, завернутые в «Сталинскую стройку». Следом за ним, придерживая дверь перед тетей Аллой, появился заведующий столовой, рослый татарин, с лицом, густо усеянным угрями.

– Зимонин, здорово, – поприветствовал инженера Сережа. – Помоги дверь открыть, да не заднюю, вот так, спасибо. Ты чего здесь, с утра не срамши, делаешь?

– Поесть заехал, – нехотя пожимая руку водителю, ответил Зимонин и поспешил надеть перчатку, спасая голую руку от мороза. Ему никогда не нравилась фамильярность водителя. – А ты разве не москвича должен катать?