Безымянная Колючка

Меня, как породистую кобылицу, приводят в стойло, лишив шанса даже увидеть своего жениха. На голову надевают бархатную маску без прорезей – хвала Взошедшим, хоть не мешок! – и суровый голос священника велит повторять за ним. Все, что я узнаю о своем муже, - лишь что голос у него какой-то подозрительно тонкий и слащавый, а рука мягкая, словно пончик. Можете считать меня больной извращенкой, но, чтобы сдержать разочарованный стон, я всю церемонию предаюсь мечтам о покойнике. Об Ашесе, разумеется, у которого – о, это я знаю совершенно точно! – ладони жесткие и мозолистые, а голос низкий и хриплый. Баллады, в отличие от своего младшего брата, Ашес не пел, зато ежегодно побеждал в Императорском турнире.

Когда служитель объявляет наш союз завершенным и скрепленным, меня усаживают за стол, суют в руку перо с костяным наконечником. Я прокалываю палец и кровью подписываюсь под согласием об отречении от имени и всего имущества в пользу мужа. С горечью приходится признать, что у меня отняли право даже прочесть договор, а сама я не рискую даже поинтересоваться. Боюсь, выкини я нечто подобное - меня ждет бы не Арнинг-Холл, а удавка в ближайшем темном углу.

После пустых формальностей мне снова нахлобучивают маску и, как овцу, ведут какими-то хитро запутанными закоулками. К счастью, судя по запаху, не в темницу. Через какое-то время грубо усаживают на скамью, маску снимают – и я оказываюсь в узкой комнатушке, где кроме меня находится Император, его зло зыркающие на меня советник и трое таумати.

— Ты сдержала слово, а я сдержу свое, - нарочито пафосно объявляет Император Ниберу. – Тебе даруется милость носить имя Йоэль Безымянная.

Он едва заметно кивает таумати за моей спиной, и прежде, чем я успеваю подумать о подвохе, мне ловко заламывают руки, вынуждая опуститься на колени. Третий, без расшаркиваний перед слабым полом, сапогом придавливает мою голову к полу.

— И с этого момента ты, Йоэль Безымянная, становишься собственностью императорской семьи.

Через секунду поганый Высший таумати что-то бормочет – и мою здоровую часть лица обдает сперва обжигающим холодом, а после – убивающим жаром. Надеюсь, хоть у кого-то мой вопль вызовет несварение желудка или заворот кишок, потому что ору я будь здоров. Тот, что вытирал о мое лицо сапоги, не церемонясь, вламывает носком мне в челюсть.

Мой крик снижается до стона.

— Ты лишаешься права самостоятельно распоряжаться своей жизнью, - продолжает Ниберу, - лишаешься права быть свободной, Безымянная. С этого момента – и пока не сдохнешь.

Вот так я, последняя из семьи Старшей крови, последняя эрд’Кемарри, превращаюсь в бесправную рабыню. Догадывалась ли я о чем-то подобном? В той или иной степени меня посещали мысли, что Император найдет способ напоследок надо мной поглумиться, но мне и в голову не приходило, насколько глубоким окажется мое падение.

Меня подхватывают под локти, ставят на ноги. Ниберу подходит почти вплотную, чтобы придирчиво оценить работу своего таумати. Я знаю, что меня пометили рабским клеймом. Неслыханная мерзость. В истории не было случаев клеймения отпрысков Старшей крови. По крайней мере, мне о таких неизвестно. Отчаянно хочется плюнуть самолюбивому гаду в лицо, но я знаю, что он только этого и ждет.

И назло всем – улыбнулась.

— Благодарю, мой Император.

«Не будет тебе, сволочь, счастья видеть меня на пыточном столе».

Судьба все-таки сжаливается надо мной, подарив мгновение триумфа, а именно – счастье лицезреть плохо скрываемое раздражение моего «хозяина». Он разворачивается на каблуках, приказывает убрать меня с глаз долой и, не оборачиваясь, обещает:

— Только дай мне повод тебя раздавить, Безымянная.

Я благоразумно помалкиваю.

Глава девятая

Глава девятая

Меня заталкивают в тесный, провонявший плесенью экипаж, куда кое-как втискиваются еще двое таумати. Один сует мне тощую дорожную сумку, другой выразительно хрустит пальцами. Нечего сказать - более «приятной компании», чтобы скоротать время до Арнинг-Холла, тяжело и представить.

Впрочем, едем мы не так уж долго. Утром я стала женой какого-то жирного урода, а уже вечером меня доставляют к подножию каменных врат: огромных, вырубленных прямо в скале и наполненных маслянистыми зелеными всполохами. Мои надзиратели молчаливо дожидаются, пока я перестану наслаждаться зрелищем и войду внутрь одного из пяти постоянных порталов, которым посчастливилось уцелеть в жерновах хаоса, порожденного Падением Взошедших. На всякий случай я осторожно поглядываю за спину. В последнее время случилось много чего, что окончательно убило во мне веру в честность и порядочность.

Короткая вспышка выжигающей мозг зелени – и я оказываюсь по ту сторону. Одна-одинешенька, в окружении дьявольского холода, посреди раскаленной добела заснеженной долины. И почти сразу коченею до адской зубной боли и ломоты в каждой кости. Почти ни на что не надеясь, открываю сумку, но нахожу там лишь свое рваное, ни на что не годное платье.