Безымянная могила

Если на первосвященничество будет избран Анания и он идентичен учившемуся у меня Иуде, выбор этот я, основываясь на приведенных выше аргументах, с полной убежденностью поддерживаю. Если же Анания не идентичен Иуде - я и в этом случае думаю о нем с надеждой, точно так же, как о Кумане, которого не знаю.

Прошу эту мою записку, после ознакомления с ней, в наших общих и взаимных интересах уничтожить. Мне ведома и очевидна уязвимость политики, уязвимость, которая в условиях неограниченной гласности может сыграть роковую роль.

Желаю всех возможных благ. С приветствиями и надеждой о мире Гамалиил, в третий год после кончины царя Агриппы, в шестой год правления императора Клавдия.

Автобиографии Материалы из архива Имя мое - Иуда; от матушки моей мне известно, что мне двенадцать лет.

Матушку мою зовут Сусанна; отца не знаю. Даже имя его мне неведомо; ведомо лишь, что он - римский легионер. Матушка много рассказывала о нем, говорила, что он вернется за нами и заберет нас отсюда, и тогда у нас будет настоящий каменный дом, и всегда будет что есть, даже мясо. До сих пор ничего интересного со мной не случалось. Матушку свою я очень люблю, люблю и отца; матушка велела любить его, хотя я даже имени его не знаю. Матушка иногда бывает такой нервной; я у нее иной раз спрашиваю, когда же отец приедет за нами, а матушка тогда прогоняет меня прочь, кричит, чтобы я оставил ее в покое, шел на улицу, у нее и без меня забот полон рот. Нынче я много над этим размышляю. Я даже думаю, может, отец мой вовсе и не римский легионер, ведь если бы он был римлянин, матушка наверняка сказала бы, как его зовут, чтобы я им гордился. Потом я подумал, может, она потому не говорит его имя, что он римлянин, а римлян у нас не любят. Не знаю, в чем правда. Вот я и провожу целые дни на улице с ребятами; когда велят, мы таскаем воду, а в основном играем, бросаем в цель камни, гальку, иногда боремся, чтобы установить, кто сильнее. Иногда играем в войну: понарошку закалываем друг друга мечом и кричим: все, ты умер! Играем в распятие - во все, что придет в голову. Иногда пашем пыль и сеем, а потом вроде бы урожай собираем. Крепости тоже строим: натаскаем в бурьян за домом больших камней, сложим их стеной, потом принимаемся штурмовать и разрушать стену. Хохот стоит - даже живот, бывает, болит от смеха. А раз я наступил на колючку, нога воспалилась, ступня распухла, почернела, очень больно было. Матушка долго ее тискала, пока нарыв не прорвало, я орал от боли, но потом гной вытек, и нога зажила.

Играли мы и в богослужение: пели, молились; но тоже понарошку. И еще играли в похороны: завернули того, кто был покойником, в погребальные пелены по всем правилам, уложили его в ямку, сверху земли насыпали, а он стал кричать, что сейчас задохнется.

Братьев и сестер у меня нет, я один у матушки. Она в последнее время часто бывает печальная или сердитая и теперь уже не говорит, что отец скоро приедет и заберет нас отсюда. Все больше молчит, а иногда поет что-нибудь тихонько и плачет, и я тоже плачу с ней. По-моему, матушка у меня очень красивая: волосы черные, аж синие, глаза зеленовато-карие и родинка на щеке.

Когда я маленький был, она часто сажала меня на колени и рассказывала про отца и что отец нас увезет из этой дыры; она всегда так говорила: "из этой дыры"; уедем мы с папой, будем жить в настоящем каменном доме, будут у нас сад, пальмы, гранатовые деревья, цветы всякие, и будем мы есть мясо, много мяса...

Я знаю, что у меня есть бабушка с дедушкой, но они от матушки отреклись, так что мы у них даже в гостях не бываем. А мне очень хочется.

Субботу мы соблюдаем, и праздники тоже. Матушка научила меня молитвам, и я всегда молюсь вслух. Матушка любит слушать, как я читаю молитвы. По-моему, имя у матушки - Сусанна - тоже очень красивое. Она все время ходит к чужим людям, стирать и убираться; и у хозяев дома, где мы живем, она тоже моет и убирает, они уже старые, но довольно богатые, дядю зовут Анания, его жену - Сапфира. У них стадо овец есть и батрак; на праздник всегда барашка режут.

Мы живем бесплатно, в подвале, в комнате кровать и тазик для умывания, матушка за это стирает и делает уборку. Дядя Анания и тетя Сапфира меня любят; они бездетные, так что у них внуков нет. Дядя Анания научил меня считать; он говорит, что я умный. Иногда они меня угощают сушеными финиками, инжиром; но фрукты мы и сами часто воруем. Когда они барашку горло перерезают и выпускают кровь, то перед тем, как освежевать, дядя Анания мне баранью голову отдает: пускай мне матушка суп сварит.

Не знаю, любят ли меня другие ребята; мы все - друзья, редко бывает, что ссоримся надолго. Один раз мы играли в войну, размахивали острыми палками, я нечаянно ткнул одного мальчика в лицо. Рана у него зажила, но шрам остался; мальчик сказал, что мы теперь навсегда в ссоре, только мы и теперь с ним играем. Я думаю, все-таки меня любят; я лучше всех умею считать, и все это знают, а дядя Анания говорит, у меня голова для счета хорошая.