Безымянная могила

А перед нами - всего лишь яма, которую вырыли, потом закопали. И в испуганном, темном, беспомощном нашем сознании, как бы уже и без нашего ведома, распускается то, что скрыто внизу, под ногами, в земле, в глинистой темноте, словно в полости черепа, где дремлет, собираясь проснуться, мозг. И то, что ушло, прекратилось, угасло, став вечной тайной, каким-то чудом дает ростки в душе человеческой, упрямо взыскующей света...

Мертвое море Пустыня была словно море - вне времени. Волны вздыбленные, недвижные - и волны пенные, ритмично дышащие. Солнце слепило глаза.

Они стояли на берегу. На берегу пустыни, на берегу моря.

- Море тоже мертвое, - произнес хрипловато Дидим.

Лука не обернулся; щурясь, он смотрел вдаль, на водный простор. То, что он сегодня узнал от Дидима, оглушило его, наполнило голову тяжелым шумом.

- Что собираешься теперь делать? - спросил он наконец.

- Прости, ни к чему тебе это знать. Если есть у тебя вопросы по существу и я сумею на них ответить - отвечу с радостью.

- Что еще спрашивать... после этого? - Лука наконец повернулся к Дидиму.

Губы его кривила усмешка, в которой бессилие смешивалось с отчаянием. Пустыня - это пустыня, море - это море, пустыня мертва, море тоже. Что тут спрашивать? Ведь не я, ты хотел со мной говорить. Ты меня разыскивал. Ты передал, что будешь ждать меня здесь. Я из такой дали шел... Думал, у тебя хорошие вести. А ты мне...

- Надежнее места я не нашел, - перебил его Дидим. - Никто не должен видеть, как мы с тобой встретились, и знать, о чем говорили... Кстати, я тоже сюда пешком добирался.

Лука растер пот на лбу, на висках, огляделся в мучительном недоумении, шагнул к каменистому пригорку.

- О том, что Анания умер, я и сам знал. О смерти первосвященника, хоть и бывшего, слухи расходятся быстро. Сикарии, говорят, его зарезали. И было это год назад.

- Про Павла тоже слухи пошли. Вроде бы голову ему отсекли, на дороге из Рима в Остию. - Теперь Дидим повернулся лицом к морю. - Я думал, ты в Риме был, с ним вместе.

- Да, был... Но потом вернулся на родину, в Антиохию, так мы с ним решили. А Павел остался. Он в Риме снимал жилье, власти его особо не донимали, приходил к нему всяк, кто хотел, и всем он нес слово истины. Лука сел на камень и продолжал говорить, обращаясь к спине Дидима: - Это он мне советовал, как возвращусь домой, записать всю историю. Что умер он, до меня тоже дошло. Только не поверил я этому, да и сейчас не верю. Я думал, ты меня для того и разыскиваешь, чтобы сообщить, что он жив. А ты про Ананию...

- Не про Ананию, а про то, как все на самом деле произошло. - Дидим по-прежнему стоял к Луке спиной, словно ему тяжело было смотреть тому в глаза. - Когда я услышал о смерти Павла, мне нужно было удостовериться, жив ли ты. Кому-то ведь я обязан был все рассказать. Анания очень просил: только после того, как не станет Павла. И - самому надежному из братьев. Вот почему я тебя разыскивал. Ты знаешь многое - должен и это узнать.

Наступила долгая тишина. Лишь мелкие волны шуршали, взбегая на берег и сонно вздыхая, прежде чем откатиться назад. Зной висел над берегом тяжелой, недвижной пеленой.

- Почему ты молчишь, Дидим? Ответь: что ты теперь собираешься делать? Сам понимаешь, после того, что ты рассказал, нет и не может быть у меня вопроса важнее.

- Еще раз повторяю: это тебя не касается.

Лука перебирал камешки, насыпал их горкой рядом с собой.

- Признайся, Дидим... Кому ты служишь? И кому служил раньше?

Дидим поднял к небу лицо и сухо то ли покашлял, то ли засмеялся.

- Недоверчивый ты человек, Лука! Сколько раз тебе повторять: писарь я. И всегда был писарем. Ремеслу этому мы учились вместе с Фомой. Я не нищий, но и особым достатком похвастаться не могу, это ты тоже знаешь. Я всегда старался жить честно, но тайны умею хранить, если нужно. Видишь, я ничего от тебя не скрываю. Деньги - если на это ты намекал - мне платит Синедрион. Там я служу тридцать восемь лет.

- Почему тогда мы не встретились, например, в Сидоне? Или в Дамаске? Или где-нибудь на полпути между Антиохией и Иерусалимом? - Лука взял камешек, поднес его близко к глазам, повертел, отшвырнул. - Так было бы куда проще, не думаешь?

- Если ты мне не доверяешь, скажи прямо! - крикнул Дидим, теряя терпение. Он зашел по колено в воду, нагнулся, поболтал ладонью в густой соленой влаге, пригладил пальцами редеющие седые волосы. И, овладев собой, добавил негромко: - Иначе мне придется считать, что ты ничего не понял. Или еще хуже: что ты сам на кого-то работаешь.

- Великолепный ответ, Дидим, - с бесстрастной, холодной улыбкой произнес Лука. - Изобрази возмущение и сделай ответный выпад... Виден почерк тайного агента с большим опытом.

- А ты, Лука, хорошо знаешь приемы, которыми пользуются тайные агенты!

- Пришлось познакомиться. Нашему брату иначе нельзя.

Дидим вышел из воды, остановился на берегу, похожий на усталого рыбака.