Безымянная трилогия

Мы, взрослые крысы, боимся ярко освещенного пространства, где нас со всех сторон подстерегают враги. У маленьких крысят, которые совсем недавно были слепыми, со светом не связано никаких неприятных воспоминаний, наоборот — когда в подвале горела лампочка и тусклый свет пробивался сквозь их сросшиеся ещё веки, они уже тогда стремились к нему.

И позже, как только веки раскроются и крысята впервые увидят темные стены гнезда, они будут упорно ползти к светлой полоске под дверью.

Оттуда доносятся незнакомые голоса и запахи, оттуда я приношу предназначенный для них корм, поэтому надо выбраться туда как можно скорее, познать яркую, блестящую, разноцветную действительность.

Маленькие крысята выползают, мать хочет остановить их, хватает за загривки и относит назад. Они пищат в бессильной злобе. Первые свои путешествия они совершат с матерью или со мной.

Из соседнего подвала через щель рядом с канализационной трубой я проползаю под пол пекарни, поближе к большой плите. Царящие здесь жара и духота заставляют блох второпях бежать из моей шерсти.

Старое, постепенно разрушающееся здание пекарни не раз ремонтировали, залепляя некоторые щели гипсом. И как раз здесь, в стене, рядом с которой стоит большой чан с поднимающимся тестом, я обнаружил такое загипсованное отверстие за мерно шелестящим металлическим приспособлением, помешенным довольно высоко над полом. Из этого отверстия я спрыгиваю на высокий шкаф, а оттуда — на пол, прямо рядом с дверью кладовки. В дверях, а точнее — между стеной и дверной коробкой, я нашел место, откуда вывалился большой рассохшийся сук. Когда в пекарне не было людей, я постарался расширить это отверстие — так, чтобы через него без труда можно было пролезть внутрь.

Так что теперь я мог пробираться в кладовку двумя путями — через сломанный вентилятор или короткой дорогой, через пекарню. Она, конечно, намного опаснее, но зато не надо выходить на улицу, ведь в вентилятор нужно было забираться из старого сарая, косой карниз которого подходит к водосточному желобу, проведенному над выложенным бетонными плитами двором.

Проходя через пекарню, я всегда старался держаться темной полосы кафельных плиток, окаймляющих пол помещения. Здесь всегда стояли корзины с грязными халатами, жестяные формы для пирогов, котлы для замешивания теста.

Занятым работой людям некогда было смотреть по сторонам. Самка-мать до сих пор знала только дорогу через вентилятор. Теперь я открыл ей более короткий путь, где не нужно карабкаться по обледеневшему или мокрому от дождя желобу. Но, как выяснилось, эта дорога не всегда была ей доступна — непреодолимой преградой становилось раздувшееся от приплода брюхо, не дозволявшее протиснуться в узкую щель рядом с дверью. Так что самка-мать пользовалась этой дорогой редко, только после очередных родов, до тех пор, пока позволяло брюхо.

На столе посреди кладовки я обнаруживаю картонку, полную яиц — любимого лакомства крыс.

Когда-то мы со старым самцом пробрались в сарай, и там я впервые попробовал яйца. Овальный предмет, лежавший в полумраке, был похож на большой камень. Старый самец сначала обнюхал его, потом обхватил хвостом и подтащил в сторону прогрызенного в доске отверстия. Только здесь он сделал резцами в скорлупе маленькую дырку и начал слизывать стекающий белок. Потом он увеличил отверстие, а в конце концов разделил яйцо на две половинки. От него осталась лишь тщательно вылизанная скорлупа.

Запах поедаемого самцом желтка заполнил все помещение и возбудил мой аппетит до такой степени, что я бросился на первое же найденное в курятнике яйцо.

Твердая поверхность не сразу поддалась моим резцам. Лишь когда я ударил ими почти под прямым углом к скорлупе, мне удалось пробить небольшую дырочку. Но внутри я не нашел желтка — там был невылупившийся цыпленок, плававший во вкусной пахучей жидкости.

Мою трапезу прервала рассерженная, кудахчущая курица, которая бегала вокруг, пытаясь выклевать мне глаза. Я попытался отогнать её, но тут появился петух. Он несся ко мне с вытянутой вперед шеей и стоящим торчком гребнем. Я сбежал. Потом мы со старым самцом часто забирались в курятники, в кладовки, в магазины.

Я научился обвивать яйцо хвостом и тащить его за собой. Теперь, в кладовке пекарни, я мог досыта налакомиться вкусными желтками.

Утолив собственное чувство голода, я решил притащить яйцо в гнездо. Но хвост мой был слишком слаб для того, чтобы сдвинуть с места лежащие в углублениях яйца. Поэтому я поддел одно из них мордочкой и лапками выкатил его из углубления, в котором оно лежало. Но оно не задержалось на столе, а с громким шумом упало на пол. Этот грохот перепугал меня до такой степени, что я спрятался в сломанном вентиляторе. Подождав немного, я спустился вниз, на пол, где лежало разбитое яйцо. Только теперь я понял, что из кладовки мне не удастся дотащить яйцо до гнезда.

Но это не помешало мне предпринять следующие попытки выкатить яйца из картонных форм. Вместе с самкой-матерью мы этой ночью съели несколько штук, а разбили намного больше.