Безымянное семейство: [Роман]

Разумеется, там, где Бриджета проходила беспрепятственно, Жан проскользнуть бы не смог. При встрече с патрулями ему всякий раз приходилось бы сворачивать с большой дороги и идти кружным путем, это помешало бы ему возвратиться в «Запертый дом» до рассвета. А если бы его остановил какой-нибудь кавалерийский пикет, дело не обошлось бы только казарменными шутками и остротами. Его могли узнать, а тогда... слишком хорошо известно, какой приговор ему вынес бы монреальский суд.

В половине двенадцатого ночи Бриджета добралась до берега реки Ришелье. Дом судьи Фромана, как объяснил ей Жан, находился на этой стороне, немного не доходя до Сен-Дени. Таким образом, Бриджете не надо было переправляться через реку; впрочем, где она нашла бы лодку? Еще четверть мили вниз по дороге — и она очутилась перед дверью дома.

Место здесь было совершенно безлюдное. Глубокая тишина царила в этой части селения.

Вдалеке едва мерцали несколько огоньков в окнах первых домов Сен-Дени, погруженного в эту пору в сон, не нарушаемый ни единым звуком.

Неужели весть о поражении в Сен-Шарле не достигла селения, подумалось Бриджете.

Кларе де Водрель, видимо, еще ничего не известно о катастрофе, и как раз от нее, вестницы несчастья, девушке придется узнать обо всем.

Бриджета поднялась по ступенькам невысокого крыльца на углу дома и постучала в дверь.

Ответа не последовало.

Бриджета постучала снова.

За дверью раздались шаги и показался слабый свет. Затем женский голос спросил:

— Что вам угодно?

— Видеть судью Фромана.

— Судьи Фромана нет в Сен-Дени, а без него я не могу открыть вам дверь.

— Мне нужно сообщить ему важные вести, — настаивала Бриджета.

— Сообщите, когда он вернется!

Дверь, похоже, твердо решили не отворять, и Бриджета, не колеблясь, воспользовалась именем Клары.

— Если судьи Фромана нет дома, — сказала она, — то здесь должна быть барышня де Водрель, и мне необходимо поговорить с нею.

— Барышня де Водрель уехали, — послышалось в ответ, но несколько нерешительно.

— Она уехала?..

— Еще вчера...

— А вы не знаете куда?..

— Наверно... они хотели к отцу!

— К отцу? — сказала в ответ Бриджета. — Я как раз и пришла за нею от господина де Водреля.

— От моего отца?! — воскликнула Клара, стоявшая в глубине прихожей. — Отоприте же!..

— Клара де Водрель, — заговорила Бриджета, понизив голос, — я пришла именно затем, чтобы отвести вас к отцу, меня послал Жан...

Уже был отодвинут дверной засов, когда Бриджета сказала тихо:

— Нет, подождите!.. Не отворяйте!..

И, спустившись по ступенькам, она быстро сошла с крыльца. В самом деле, было важно, чтобы никто не видел, как она входит в дом, а как раз сейчас сюда приближалась толпа мужчин, женщин и детей, направлявшаяся к берегу Ришелье.

Это была первая партия беженцев, добравшаяся до Сен-Дени, которая брела через поля, избегая проезжих дорог. Здесь были раненые, которых поддерживали родные или друзья, несчастные женщины, тащившие на себе то, что у них осталось из домашнего скарба, несколько вполне здоровых повстанцев, которым удалось спастись от пожаров и избиений. Многие из них могли знать Бриджету, и ей не хотелось, чтобы кто-то увидел, что она покидала «Запертый дом». А потому, спрятавшись в тени у стены дома, Она решила переждать, когда схлынет волна беженцев.

Но что в эти минуты должна была думать Клара, слыша их стоны, стоны отчаяния? Вот уже несколько часов она с нетерпением ожидала вестей из Сен-Шарля. Быть может, отец, а может — сам Жан поспешит к ней сообщить новость, если только он не решит сразу же после новой победы идти на Монреаль?

Однако нет! Из-за двери, которую Клара уже не решалась отворить, до нее доносились лишь стоны.

Наконец беженцы, миновав дом, продолжили спуск по крутому берегу к реке в поисках возможности переправиться на другую сторону.

На дороге все опять стихло, хотя в верховье реки еще слышались голоса.

Бриджета снова поднялась на крыльцо. В тот момент, когда она собиралась постучаться, дверь отворилась и, пропустив Бриджету, закрылась за нею.

Клара де Водрель и Бриджета Моргаз встретились лицом к лицу в одной из комнат нижнего этажа, освещенной лампой, свет которой не проникал сквозь плотно притворенные ставни.

Старуха и молодая девушка молча глядели друг на друга, служанка стояла в стороне.

Клара была бледна, предчувствуя какое-то страшное несчастье и не осмеливаясь приступить к расспросам.

— Так повстанцы Сен-Шарля... — проговорила она, наконец, вопросительно.

— Побеждены! — ответила Бриджета.

— А мой отец?..

— Ранен...

— Он при смерти?..

— Боюсь, что да!

Клара пошатнулась, и Бриджете пришлось помочь ей удержаться на ногах.

— Мужайтесь, Клара де Водрель! — сказала она. — Ваш отец хочет, чтобы вы были рядом... Вам надо отправляться в дорогу, надо идти со мною, не теряя ни минуты!

— Где мой отец? — спросила Клара, едва придя в себя.

— У меня в доме... в Сен-Шарле, — ответила Бриджета.

— Кто вас послал, сударыня?

— Я вам говорила... Жан. Я — его мать...

— Вы? — воскликнула Клара.

— Прочтите!

Клара взяла записку, протянутую Бриджетой. Это был хорошо знакомый ей почерк Жана Безымянного. «Доверьтесь моей матери...» — писал он.