Безымянные

Буря… Номер Один стал озираться, но не увидел ничего, что предвещало бы её. Тем временем гул нарастал. Раггиро мог поклясться, что ощущает вибрацию всем телом. Звук становился выше, и от этого резало барабанные перепонки. Не выдержав, Раггиро упал на колени и, зажмурившись, изо всех сил прижал руки к ушам.

– Жми на педали, сынок!.. – выкрикнул Сильвио Рокка из глубин сознания, словно пытаясь предостеречь сына. Раггиро показалось, что отец хочет добавить что-то ещё, как вдруг мысли прервал голос Ничто:

– Так чего ты хочешь, Номер Один?

Раггиро Рокка открыл глаза, но ничего не увидел. Он снова находился в черноте, куда перенёсся из гоночного болида.

– Я хочу жить!

Это были его собственные слова из совсем недавнего прошлого.

– Это возможно. Но для этого нужен ключ.

Ничто использовало голос ребёнка. Раггиро подумал, что после этого должен прозвучать звонкий и устрашающе весёлый детский смех, но наступила тишина, отчего стало ещё страшнее.

– Что ещё за ключ?

На этот раз детский голос всё же рассмеялся. Только смех был отнюдь не весёлым. От него веяло древним ужасом, который каждый человек воспринимает инстинктивно. Смех резко оборвался, будто кто-то нажал кнопку «Стоп» на магнитофоне. Вновь обрушилась тишина.

«Ничего не говори, – молил Раггиро самого себя, – не отвечай…»

– Где я могу найти этот ключ?

«Твою ж мать!..»

– Прямо здесь, Номер Один.

Собеседник выдержал паузу и затем произнёс:

– Изолофобия – страх перед одиночеством.

Номер Один открыл глаза и обнаружил себя сидящим на песке. Сердце стучало, как отбойный молоток. Раггиро поднялся на ноги, стараясь унять дрожь в теле. Вибрирующий гул по-прежнему заполнял пространство, но теперь уже звучал протяжно и равномерно.

Гонщик вспомнил всё, что с ним произошло тогда, в черноте…

Изолофобия. Боязнь одиночества. Вот причина, по которой он сходит с ума!

Нужно обязательно кого-нибудь найти, иначе ему уже ничто не поможет.

* * *

– Здесь кто-нибудь есть?

Гул резко стих. Раггиро показалось, что он слышит знакомый голос. Гонщик обернулся и в глубинах света различил чей-то силуэт.

– Кто это?! Я тебя вижу! – отозвался Раггиро.

– Сын! Это ты?!

«Отец? Нет, этого не может быть… Я уже свихнулся? Так быстро?»

– Сын! Я тебя не вижу!

Теперь Номер Один не сомневался. Это голос отца.

– Папа, я здесь! – закричал Раггиро. Он боялся, что свет поглотит звучание его голоса, и тот не достигнет отца.

– Стой на месте, сын! Я иду к тебе!

Сердце Раггиро сжалось: «Неужели это всё по-настоящему? Его отец здесь. Только как это возможно?.. Хотя, с другой стороны, где бы ещё ему быть».

Раггиро задумался, сколько он должен рассказать отцу. О рисунке, что он так не успел отдать. О красном автомобиле, образ которого годами не выходил у Раггиро из головы и в итоге доставившем его сюда…

– Я здесь! Здесь! – закричал Раггиро и, подпрыгивая, замахал руками. Тёмный силуэт становился всё более отчётливым, и вскоре перед гонщиком появился Сильвио Рокка. Он улыбался своей такой родной, но немного печальной улыбкой, как в последние дни в больнице. У него была та же тёмная шевелюра с проседью на висках и грубая чёрно-белая щетина на лице.

На глаза Раггиро навернулись слёзы. Он застыл на месте, не зная, что сказать или сделать. Раггиро хотел обнять отца, но боялся: вдруг перед ним лишь призрак, сотканный из воспоминаний, порождение его воспалённого сознания.

Тем временем Сильвио Рокка подошёл и сам крепко обнял сына. Мрачные мысли тут же рассеялись, и Раггиро почувствовал себя тем маленьким мальчиком, которого отец учил кататься на велосипеде.

29

Когда буря окончательно стихла, Пауль с дочерью были уже недалеко от края леса. Как только последняя песчинка плавно приземлилась, девочка остановилась. Не в силах больше бежать, Пауль рухнул на песок.

– Миа, постой… – прохрипел Номер Два, протягивая руку в сторону дочери. В груди полыхал огонь.

Девочка обернулась, и Пауль увидел, что Миа морщит нос и приподнимает верхнюю губу, выставляя напоказ маленькие молочные зубы. Так она делала всегда, когда безобразничала.

– Миа, дочка! Иди сюда! – Пауль поднялся на ноги и направился в её сторону. Девочка перестала гримасничать, и на её лице вдруг промелькнуло выражение, совсем не свойственное ребёнку. В глазах блеснуло что-то очень тёмное и зловещее.

Номер Два испугался, что Миа вновь побежит, но девочка осталась на месте. Подойдя к дочери, Пауль вгляделся в её лицо и испытал облегчение. Всё это ему только показалось.

– Привет, пап!

Номер Два, ничего не говоря, схватил девочку и сжал её в объятиях. Миа обняла отца в ответ, и по его щекам побежали слёзы.

– Миа, как ты здесь оказалась? – Пауль взял девочку за плечи и заглянул в её зелёные глаза.

– Не знаю, – Миа пожала плечами. – Я увидела тебя. Был такой страшный ветер. Надо было где-то спрятаться, а там был лес. Странно, что ты сам до этого не додумался.

Номер Два усмехнулся:

– Да, действительно. Что-то я даже и не сообразил.

– Папа, нам нужно идти дальше.