Безымянные культы. Мифы Ктулху и другие истории ужаса

За день оба устали, их укачала тряская езда по ухабистым лесным дорогам. При виде заброшенной усадьбы воображение разыгралось, рисуя картины довоенной роскоши и кромешного упадка. Друзья оставили автомобиль на обочине и направились к дому по мощенной кирпичом тропинке. Растрескавшиеся эти кирпичи едва проглядывали в буйной траве.

Вдруг с балюстрады сорвалась голубиная стая и с глухим шумом крыльев унеслась прочь. Дубовая дверь чудом держалась на сломанных петлях. На полу в просторной сумрачной прихожей и на широких ступенях лестницы, ведущей наверх, толстым слоем лежала пыль. Против входа Грисвел с Браннером увидели вторую дверь. Они вошли в большую комнату, пустую, с тускло сияющей в углах паутиной и все с той же пылью, щедро покрывшей даже угли в громадном камине.

Путники поспорили, идти за хворостом или нет, и решили обойтись без огня. Солнце заходило, быстро сгущалась ночная мгла соснового леса. Они знали, что в этих краях водятся гремучие и мокасиновые змеи, и обоим не хотелось бродить в потемках по зарослям. Неплотно поужинав консервами, они улеглись возле камина, завернулись в одеяла и мгновенно уснули.

Вот что приснилось Грисвелу.

Перед ним опять высился мрачный дом на фоне застывшего над горизонтом темно-красного солнца. Снова при появлении людей на дорожке из выветрелого кирпича снялась с балюстрады голубиная стая. В сумрачной комнате он увидел два холмика на пыльном полу – себя и своего друга под одеялами.

И в этот миг обыденное сменилось кошмарным. Грисвел заглядывал в просторную комнату, едва освещенную луной. Окна отсутствовали, и непонятно было, через какое отверстие проникает серый свет. Но Грисвел ясно увидел три неподвижных тела, висящих одно подле другого; зрелище это будило в душе ледяной страх. Он не слышал ни единого звука, но ощущал присутствие кого-то опасного, безумного, притаившегося в темном углу…

И вновь Грисвел очутился в пыльной комнате с высоким потолком, возле большого камина.

Лежа под одеялом, он напряженно глядел на лестницу с балясинами, куда из глубины верхнего коридора лился лунный свет. Там на седьмой от пола ступеньке стоял кто-то сгорбленный, темный, неразличимый. Смутно желтеющее пятно – лицо? – было обращено к камину, словно этот кто-то следил за Грисвелом и его спутником.

По венам побежал холодок страха, и Грисвел проснулся. Если, конечно, он спал.

Он протер глаза, Так же, как во сне, на лестницу падал сноп света. И никто на ней не стоял. Тем не менее страх, вызванный видением, не покидал Грисвела. Кожу стянуло ознобом, ноги словно окунулись в ледяную воду. Он невольно протянул руку, чтобы разбудить Браннера, и замер.

С верхнего этажа донесся свист. Жуткий и вместе с тем нежный, мелодичный, он звучал все отчетливей. У Грисвела душа ушла в пятки, но не от мысли, что рядом кто-то посторонний. Пугало нечто иное. Он и сам не понимал, почему ему так страшно.

Рядом зашуршало одеяло, это садился Браннер. В неполной мгле Грисвел увидел, как его приятель медленно поворачивает голову к лестнице, будто прислушивается. А сверхъестественный посвист меж тем набирал силу, он звал, он сладостно манил.

– Джон!

Грисвел хотел крикнуть, предупредить друга об опасности, сказать, что надо немедленно бежать из этого дома. Но слово даже не вырвалось из пересохшего рта.

Браннер встал и, шаркая, направился к двери. Неторопливо вышел в прихожую и слился с тенями, теснившимися вокруг лестницы.

Грисвел лежал ни жив ни мертв от страха и смятения. Кто там, на лестнице? Зачем свистит?

В луче света появился Браннер. Он задрал голову, словно рассматривая наверху, в коридоре, нечто невидимое Грисвелу. У Браннера было лицо лунатика. Он исчез из виду как раз в тот момент, когда друг хотел окликнуть его, взмолиться, чтобы возвращался.

Свист постепенно затих. Под размеренной поступью Браннера скрипели ступеньки. Вот он поднялся в верхний коридор – Грисвел слышал удаляющиеся шаги. Внезапно они смолкли; казалось, сама ночь затаила дыхание.

В следующий миг тишину разорвал ужасный вопль, и Грисвел вскочил, эхом вторя этому крику. Загадочное оцепенение, охватившее его и не отпускавшее до последней минуты, исчезло. Он двинулся к двери и замер. Шаги возобновились. Браннер возвращался.

Друг не бежал – поступь была тверже, уверенней, чем прежде. Вновь заскрипели ступеньки. В круге света появилась рука, скользящая по перилам. Затем Грисвел увидел вторую руку и затрясся от ужаса – она сжимала топор, а с лезвия капало что-то черное.

Может быть, это не Браннер, а кто-то другой спускается по лестнице?

Нет! Браннер! Луч высветил фигуру целиком, и сомнения исчезли. Грисвел закричал, увидев бледное лицо с остекленевшими глазами, залитое кровью из большой раны на темени.

Впоследствии Грисвел не сумел воспроизвести в памяти, как он выбрался из того проклятого дома. Остались лишь бессвязные обрывки безумных воспоминаний. Кажется, он проломился через пыльное, затянутое паутиной окно и вслепую, вопя от ужаса, продрался через цепкий бурьян лужайки.