Безымянные слуги (СИ)

— Нет уж, ты тогда сам завтра всё на кухню занеси, — ухмыльнулась она, слегка пожав мне руку. — Спокойных снов!

— Тебе тоже! — пожелал я, заставив себя встать и прикрыть дверь на щеколду.

Потом подумал и открыл щеколду — вдруг ей действительно надо будет эти самые колыбельные петь… Десятник всё-таки.

Потом вспомнил Ласку и закрыл щеколду. Пятнадцатая там за стенкой, а вдруг Ласка придёт, и я не отобьюсь… А Пятнадцатая — за стенкой, услышит… А она десятник — и навалять может.

Часть 2. Глава 17

Утро встретило нашу лоханку и экипаж новыми трудностями. Ветер изменился и стал дуть на берег, нагоняя волну. В некоторых комнатах, где окна были открыты, под ними скопились большие соленые лужи. Грохот прибоя просто оглушал, а тяжелые тучи намекали, что погода готовит нам сюрприз. Пятнадцатая потребовала провести совещание, куда, помимо меня, Шастя и Хохо, пригласили еще двоих ребят, которые подсказали немало толковых идей с парусом и управлением баржи. Суч и Рыба были ветеранами, которые уже года четыре провели в ааори. Рыба сразу признался, что по возвращении должен был стать нори — необходимое количество баллов после Пущи у него было.

Собрались все на надстройке на корме, неподалеку от рулевых. Желающие могли подходить и слушать, и Пятнадцатая даже одобрила это — поэтому мимо постоянно ходили бойцы, разве что ушами не шевелили. Правда, десятник предполагала, что у кого-то могут появится дельные идеи, а вот таковых ни у кого за время совещания не нашлось.

— Вопрос первый, — начала Пятнадцатая. — Сможешь ли мы плыть дальше?

— На парусе — нет, — ответил Рыба, а Суч согласно кивнул. — Если поднимем парус, то нас начнет сносить назад к Лингу, в залив.

— А на веслах? — спросила Пятнадцатая.

— На веслах сможем, только медленно, — в парочке Рыба-Суч говорил, видимо, Рыба, а Суч только соглашался или нет. — Сразу, чтобы вопросов не было: баржа рассчитана на 30 весел по каждому борту, но в наличии — только половина.

— У них команда была всего сорок человек, — я кивнул, вспомнив про двадцать двухъярусных кроватей. — У нас ситуация не лучше: тоже 43 человека.

— Но плыть можем? — упрямо продолжила Пятнадцатая.

Рыба в ответ кивнул.

— И как быстро сможем двигаться? — уточнил Хохо.

— Сложно сказать, — Рыба замялся. — Но из узкой части залива сегодня, может, и выйдем. Только вот там и волна будет больше.

Я прикинул расстояние и понял, что двигаться мы будем не быстрее пешехода. Если пешком не было бы даже быстрее. Пятнадцатая, видимо, подумала о том же и бросила тоскливый взгляд на берег. Но там с утра нас уже поджидали. Отряд серых людей споро валил деревья, пытаясь сделать плот.

— Не, — Хохо, угадав мысли десятника, помотал головой. — Плохой выбор. Я бы на эту ораву и здоровым бы не советовал лезть.

— Да у нас и выбора-то нет, — вздохнул я. — Стоять нельзя, надо плыть. Я бы только узкое место не сегодня проходил, а завтра.

— Это слишком медленно, — сурово сказала Пятнадцатая. — В Форте нам нужно быть как можно быстрее.

— К чему такая спешка? — уточнил Шасть, но Пятнадцатая на вопрос не ответила.

Я уже знал ее эту привычку — вобьет себе что-то в голову, а объяснить не может, вот и отмалчивается. С другой стороны, Пятнадцатая часто оказывалась права в своей «упёртости», и легче было согласиться.

— Нужна карта, — неожиданно мне пришла в голову идея. — Карта из каюты капитана. Там точно должно быть это побережье, они часто здесь плавали…

— Зачем тебе карта? — не поняла Пятнадцатая, но вместо меня ответил Рыба:

— Верно, мы же можем по ней посмотреть, какие бухты будут впереди, чтобы рассчитать переходы до этих самых бухт. Доплыли, спрятались от непогоды, бросили якорь и ночуем.

Я кивнул. Лучше бы я не объяснил: сразу видно, что человек в прошлой жизни не один раз по морю плавал. «Отходил!» — поправила память уже не в первый раз. Она утверждала, что по морю «ходят». Но мало кто это слово использовал, и я молчал наперекор памяти.

Пятнадцатая сходила вниз и вернулась с несколькими трубками карт. Одну — нужную — мы расстелили прямо на палубе.

Рыбе понадобился один взгляд, чтобы ткнуть пальцем в точку на берегу:

— Вот сюда успеваем, — сказал он. Суч пригляделся и кивнул. — И то в бухту зайдем уже в темноте.

За бухтой берег изгибался и уходил на восток, образуя большой угол. Вдоль берега идти получалось в два раза больше, чем по прямой — что Пятнадцатая немедленно заметила.

— А здесь мы срезать сможем?

— При такой погоде — нет. Если бы был попутный ветер, можно было бы попробовать, — ответил Рыба. — Парус мы там сможем уже использовать, но сила будет небольшой. Слишком неудобно ветер дует. А если срезать — то опять против ветра. Видишь отметки?

Все склонились над картой, в которую Рыба тыкал пальцем.

— Это отметки глубины. Отойдем от берега, и встать на якорь уже не получится. Цепь у якоря короткая.

Пятнадцатая тяжело вздохнула. Судя по упрямому выражению лица, сдаваться она не собиралась, но тут открыл рот Суч.

— Волна. Тут — мелочь. Там — валы, — проговорил он. — Перевернемся. Утонем. Плаваем хорошо?