Безымянные слуги (СИ)

Плохо было то, что лечебной мази и бинтов нашлось совсем немного. Конечно, было бы хуже, если бы их не нашлось вообще, но стало понятно, что самим поставить на ноги спасённых в море нам не удастся. Оставалось надеяться, что с этим справятся лекари в Форте Ааори. Сегодня Пятнадцатая не расщедрилась на вино, но ужин был сытным и плотным. Уснул я быстро и со счастливой улыбкой на лице.

Глава 19

Когда зазвонил корабельный гонг, я вскочил как ужаленный и выскочил вместе с щитом и копьем в коридор. Вместе с Пятнадцатой, Хохо и Шастем мы первыми выбежали на палубу.

— Что? — крикнула Пятнадцатая часовому, который стоял ближе всего к нам.

Тот молча указал в сторону Линга. От ближайшего пляжа, который располагался в переходе от нас, плыло четыре плота, набитых серыми людьми.

— Да когда они успели? — удивился Шасть.

На палубу вышел Суч, оценил ситуацию и посмотрел на небо. Я тоже посмотрел на небо: ясное, рассвет только начинается. От вчерашних низких туч и следа не осталось.

— Ветер, северо-восток, — бросил Суч. — Парус можно.

Плоты не успели приблизиться на полёт стрелы к нам, когда баржа, гордо подняв парус и помахивая вёслами, начала быстро уходить в сторону открытого моря. Как ни спешили серые, как ни была неповоротлива наша баржа, но догнать нас уже было невозможно. Плоты ещё час пытались нас преследовать, а потом бросили это неблагодарное дело и поплыли назад, к берегу.

Баржа проскочила узкое место залива на рассвете, и мы изменили курс. Рыба и Суч долго упирались, но согласились срезать изгиб берега по глубокой воде. После завтрака мы снова сели на весла и снова гребли без остановки до самого обеда. За обедом мне удалось осмотреться: земля отдалилась, справа остался большой изгиб, который мы срезали по прямой. Там, на суше, всё ещё продолжалась Пуща. В этом месте она вплотную подступала к берегу, оставляя узкую полоску гальки, которую себе отобрало море. Подробности рассмотреть уже не удавалось — слишком далеко отошли.

— Если сохраним скорость, то к ночи найдем место для стоянки, — объяснял Рыба Пятнадцатой, которая устроилась рядом со мной и превратила обед в совещание. — Там дальше будет длинная отмель под водой, вот на ней и попробуем зацепить якорь.

— А если не удастся? — поинтересовалась Пятнадцатая.

— Ну подежурим с Сучем, — пожал плечами Рыба. — Парус спустим и будем дрейфовать. Скорость станет совсем маленькой, и можно будет не опасаться того, что налетим на берег.

— А если мель, Рыба? Эта баржа — наш единственный транспорт! — нахмурилась Пятнадцатая.

— Да нету там мелей, Пятнадцатая, — объяснил Рыба.

— Ты сам сказал — отмель, — упорствовала девушка.

— Отмель — не мель, — веско закончил спор Суч.

— Хорошо, — кивнула девушка. — Делайте, как считаете нужным.

Пятнадцатая уткнулась в тарелку, но есть молча долго не смогла.

— Шра-а-ам, — растянутое «а» в обращении ко мне я что-то раньше у неё не замечал. — У тебя волосы отросли.

— Знаю, — ответил я. — Пока не решил, что с ними делать.

— Давай мы тебя побреем. Налысо, — предложила Пятнадцатая и рассмеялась, когда я с широко открытыми глазами уставился на нее. — Да ладно, я шучу.

— Шутит она, — проворчал я. — Я отращивал-отращивал, а она брить собралась.

— Чего ты вредный такой? — удивилась Пятнадцатая.

— Я просто ем, — ответил я, поспешно глотая пищу. — Сложно говорить и жевать, чтобы у тебя еда изо рта не выпадала.

Пятнадцатая засмеялась, но больше меня не дёргала.

После обеда мы снова гребли, помогая парусу тащить нашу баржу вперёд, к намеченной цели. Решено было плыть, пока солнце не зайдёт. Если успеем к отмели — остановимся на ночевку. Если не успеем, то к темноте спустим парус и попытаемся бросить якорь. Не достанем до дна — будем дрейфовать. Суч периодически взбирался на мачту, поглядывая на воду, но отмель определить не удавалось. Когда на море уже опускались вечерние сумерки, мореходы наконец сообщили, что мы достигли цели. Как они определили — я так и не понял.

Вёсла достали из воды и закрепили вдоль борта. Скамейки спустили в трюм. Парус общими усилиями убрали. Баржа плавно покачивалась на волнах. До дна дотянулся только основной якорь — у него была самая длинная цепь. Ужинали уже в темноте, при свете фонарей. Пятнадцатая выдала всем по кружке вина и снова пришла ко мне в комнату.

— Надеюсь, ты можешь пить вино и разговаривать? — спросила она с порога.

— Могу, — я улыбнулся. — Ты что, обиделась?

— Ну… — девушка замялась. — Самую малость.

Оглядев комнату, Пятнадцатая скинула сапоги и забралась на мою кровать с ногами, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Пока я разливал вино — она так и сидела молча.

— И что тебя тревожит? — спросил я.

— Почему ты думаешь, что меня что-то тревожит? — удивилась девушка, принимая бокал.

— Ты в такой позе сидишь, когда тебе не по себе. Или когда расстроена, — пояснил я.

— Какой наблюдательный, — Пятнадцатая усмехнулась.