Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага (сборник)

На этот раз Кекушева погнали по этапу в Джезказган. О жестоком обращении с заключенными, неимоверно тяжелых условиях их содержания он напишет позже в своей книге «Звериада», выпущенной в издательстве «Юридическая литература» в Москве в 1991 году. С горечью он будет писать о своем «прозрении», которое началось с беседы с зэком-адмиралом, потерявшим руку на Колыме. «Разговорившись со мной, он с пеной у рта стал доказывать, что все полярные экспедиции, включая и спасение челюскинцев, и высадку на Северный полюс в 1937 году, и перелеты Чкалова, Громова и Белякова, преследовали лишь одну цель: отвлечь внимание общественности от проходящих в стране арестов. Сами по себе эти экспедиции, по его словам, никакой ценности не представляли и были лишь очередным безотчетным выбрасыванием народных денег, показухой!»

В джезказганском лагере Кекушев начал серьезно болеть. Его спасал сосед по нарам, тоже авиатор, японский военнопленный Мацумото. Он называл Кекушева шутливо «сталинским соколом» и показывал на буквы «СС», пришитые на его одежде, обозначавшие совсем другое — каким этапом носитель знака прибыл в лагерь.

Мацумото во время войны участвовал как летчик в налете на американскую авиабазу Перл-Харбор. Он называл американцев «мировыми захватчиками» и прогнозировал, что они со временем захватят весь земной шар. После тяжких работ на обогатительной фабрике, в слесарной мастерской ремонтно-механического завода, у Кекушева поехало «сердце», оно застучало в груди как плохо работающий мотор. Словом, началась тахикардия сердца. По совету Мацумото Николай Львович начал лечить ее очень просто — на левую сторону груди клал тряпку, обильно смоченную холодной водой. Сердце успокаивалось, и Кекушев соскакивал с нар как молодой, отправлялся то в культурную часть, то в библиотеку за книгами. Он много читал, предпочитая литературу об авиации 30–40 годов, о Великой Отечественной войне, о знаменитых летчиках, с коими был лично знаком, о воздушных трассах и подвигах в небе, в которых лично участвовал.

Однажды, работая на разборке маленького домика-склада, который находился на территории медьзавода, под снятым полом он обнаружил пачку старых журналов и среди них номер, посвященный Арктике. На фото под заголовками «Первая экспедиция на Северный полюс в 1937 году», «Группа героев Советского Союза во главе со Шмидтом у флагманского корабля» он увидел своих бывших друзей-авиаторов, и сердце его больно сжалось. Известные летчики М.В. Водопьянов, П.Г. Головин, совершившие вместе с ним множество ответственных полетов в Арктику, улыбались ему с обложки старого журнала «СССР на стройке» и как бы даже успокаивали его: «Ничего, Коля, придет время, власти разберутся с твоим делом, и тебя снова вернут в авиацию»…

Хотелось в это верить. Но время шло, ничего не менялось в джезказганском лагере. Вокруг — оборванные до лохмотьев заключенные, почти все с бледными лицами, черными мозолистыми руками, тощие от недоедания и недосыпания… Особенно тяжело приходилось зимой — наледь, ветер, дующий из Бетпакдалы, пронизывающий до костей… Пока дойдешь с группой заключенных до обогатительной фабрики, последние силы потеряешь… Не зря в 1954 году в джезказганском лагере началось знаменитое восстание заключенных. В своей книге «Звериада» Кекушев характеризует его как политическое, целенаправленное, в отличие от некоторых авторов книг о Степлаге, которые считают, что в основе этого восстания была тяга зэков-мужчин в женскую зону. Нет, восстание возникло не из желаний плоти. Кекушев пишет: «На состоявшемся митинге в столовой был выбран штаб. Начальником штаба стал бывший полковник Кузнецов». Вот этот штаб и выработал стратегию восставших, а также выдвинул требования заключенных. На столовой были написаны лозунги крупными буквами, чтобы их могли видеть и вольные: «Требуем приезда члена ЦК», «Требуем пересмотра наших дел». В лагере выходила собственная газета, работал собственный радиоузел. В материалах высмеивались лагерные начальники, рассказывалось о требованиях заключенных, недовольных сталинизмом. Сам Кекушев, характеризуя обстановку в Кенгире тех лет, пишет:

«В 1948–1949 годах сталинизм решил повторить то, что удалось сделать в 1937 году. Но люди стали другими. Они уже не хотели больше жить в постоянной атмосфере страха и насилия. Они отказывались верить в то, что для блага будущего необходимо держать в лагерях миллионы людей».

Для подавления восстания в Кенгире были брошены солдаты, танки, самолеты. Как рассказывал мне узник Степлага Иван Иванович Карпинский, более пяти тысяч заключенных было убито. Остальных вывезли в степь и бросили их на песок лицом к земле. Среди них был и Николай Львович Кекушев, чудом уцелевший в этом кровавом свинцовом аду.