Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага (сборник)

— Самое памятное для меня — это когда я устроил митинг в Москве на Пушкинской площади в защиту обездоленных диссидентов. Друзья мне говорили: «Остановись, тебя будут преследовать до конца жизни». А я им сказал в ответ: «Почему я должен сидеть молча, когда происходят эти процессы?».

Если бы такие демонстрации происходили в 20-30-х годах, если бы они тогда составляли фон московской жизни, то Сталину просто не удалось бы захватить ту власть, которую он получил. Мы должны быть все-таки готовы к тому, чтобы встретить будущее и не дать им повторить прошлое.

И, поглаживая ладонью книгу, выпущенную в Москве, он вдруг вспомнил стихи своего отца Сергея Есенина:

И сердце по-старому бьется,
Как билось в далекие дни…

Глава двадцать вторая «Я верен был своей Отчизне»

«Уважаемый Валерий Михайлович! В газете „Караван“ я прочитал о том, что в Карлаге отбывал свой срок как враг народа ленинградский писатель-переводчик Давид Выгодский. К сожалению, я ничего не слышал о таком писателе. Правда ли, что он содержался в Карлаге, за что? Прошу рассказать более подробно.

Евгений Петров, читатель из Темиртау».

Действительно, недавно в «Караване» среди имен знаменитых узников Карлага назвали и писателя-переводчика из Ленинграда Давида Выгодского. Я давно собираю материалы об этом талантливом человеке. В моей архивной папке я нашел справку, выданную КГБ СССР (управление по Ленинградской области) 11 марта 1990 года № 10/28-517. В ней сообщается, что Выгодский Давид Исаакович был арестован 14 февраля 1938 года. Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 23 июля 1940 года ему определено содержание в ИТЛ сроком на 5 лет в Карлаге. Там он и скончался 27 июля 1943 года.

Больше ничего нет об этом человеке в секретных документах НКВД. Между тем, Давид Выгодский был замечательным переводчиком, поэтом, делегатом I съезда советских писателей в 1934 году. Как мы знаем, на этом съезде выступил Николай Бухарин. Выгодскому понравился доклад «сего государственного деятеля» о поэзии.

Бухарин сумел тогда понять и поддержать такого талантливого поэта как Борис Пастернак, уважительно говорил о Тихонове, Сельвинском, Луговском. Взгляды на поэзию Бухарина и Выгодского совпали, «друг Сталина» стал его кумиром. За что вскоре и пострадал Давид Исаакович, так как Николай Иванович Бухарин попал в немилость к великому вождю, был уличен в попытке убийства руководителей партии. 2 марта 1938 года газета «Правда» сообщала в передовой «Троцкистско-бухаринским бандитам нет пощады»:

«Советский народ проклянет навеки этих извергов, навеки заклеймит их отвратительные деяния. Они пролили кровь кристально чистого борца за коммунизм, пламенного народного трибуна СМ. Кирова… Это они злодейски оборвали жизнь гения нашего народа A.M. Горького… Они организовали злодейское убийство непоколебимых большевиков В.В. Куйбышева и В.Р. Менжинского. За все это злодеи должны держать ответ. Если враг не сдается, его уничтожают, сказал величайший гуманист нашей эпохи A.M. Горький, павший жертвой подлых заговорщиков…»

И хотя Д.И. Выгодский ни в каких убийствах не участвовал, ни в каких боевых организациях против партии Ленина-Сталина не состоял, его обвинили в террористических актах, антисоветской агитации и пропаганде, организационной деятельности, направленной к совершению контрреволюционного преступления. Мол, Выгодский стремился бежать за границу, чтобы оттуда поставлять оружие для троцкистов-бухаринцев с целью свержения сталинского режима.

На самом деле Выгодский был весьма далек от политики, тем более от злобных планов нападения на партию большевиков. Его не интересовали ни классовая борьба, ни насильственная организация колхозов, ни разгон предпринимателей… Он до мозга костей был отличным переводчиком, в этом качестве работал в Петрограде в издательстве «Всемирная литература», сотрудничая в журналах «Россия» и «Звезда». В 1920-30 годы он перевел около 20 романов французских, испанских, немецких и латиноамериканских писателей. Он переводил и украинских авторов — поэтов Максима Рыльского и Павла Тычину, из белорусских писателей — Петра Панча.