Беззаботные годы

Он так ничего и не сумел съесть за отвратительным чаем, который Этиль подала ему под жалобы на деревенскую скуку, вдобавок от жареного у него разыгрывалась язва, о чем она прекрасно знала, но ей-то что. Миссис Криппс даст ему чашечку вкусного чаю и маленький кекс, прежде чем он поедет забирать мисс Рейчел со станции. Руперт, догадавшись, что он готов делать что угодно, лишь бы удрать от миссис Тонбридж, предложил ему одну ручку тяжелой плетеной корзины для пикников, и они вдвоем отнесли ее к двери кухни. Руперт обошел вокруг дома и вошел в переднюю дверь. Кабинет его отца был открыт, отец подал голос сразу же, едва услышав шаги Руперта.

– Хью? Эдвард? Это кто из вас?

– Это я, папа.

– А, Руперт, ты-то мне и нужен! Ну, заходи, сынок. Выпей виски. И дверь прикрой. Нам надо с тобой потолковать.

* * *

– Дорогая, съешь кекса.

– Пожалуй, мне же будет лучше, если я его все-таки не съем. – Но она увидела, как затуманились глаза Рейчел от понимания и боли, и поспешно добавила: – Не обращай на меня внимание. Мне всегда грустно, когда ты уезжаешь, – она отломила вилкой кусочек своего кекса с грецкими орехами и съела. – Я о том, что было бы неплохо съесть его в автобусе по пути домой.

Лицо Рейчел прояснилось.

– Так почему бы и нет? А еще лучше, возьми с собой в автобус еще один кусок. Возьми мой. Мне совсем не хочется.

Они сидели в Fuller’s на Стрэнде и пили чай перед отъездом Рейчел на поезде в Бэттл. День она провела в городе, сначала на совещании, созванном по поводу сбора средств для «Приюта малышей». Совещание закончилось еще утром, затем она пообедала вместе с Сид – они устроили что-то вроде пикника с ветчиной, булочками и яблоками среди укутанной в чехлы мебели на Честер-Террас. Дом был закрыт на лето, только старая Мэри осталась в обширном, похожем на пещеру цокольном этаже приглядывать за ним. После обеда Рейчел и Сид гуляли в парке рука об руку, обсуждая, как бывало почти всегда, каникулярные сложности, здоровье и душевное состояние Иви и трудности, неизбежные после приезда Сид погостить. Наконец было решено, что Рейчел обсудит с Дюши возможность приезда не только Сид, но и Иви, если дирижер, у которого она работала секретарем, уедет на гастроли и потребность в ее услугах временно отпадет.

– Кекс с грецкими орехами напоминает мне о школьных днях, – заговорила Рейчел. – Дюши возила меня куда-нибудь пить чай, но от тоски по дому я ничего не ела. Так что обязательно забери его с собой, – добавила она.

– Ладненько, – Сид взяла кекс, завернула его в бумажную салфетку и сунула к себе в потрепанную сумочку. Рейчел ела – точнее, вяло жевала кусочек тоста с маслом.

– Ты же знаешь, я бы осталась, если бы только смогла.

Ты смогла бы, мысленно возразила Сид, не будь ты так чертовски альтруистична.

– Дорогая моя, я уже смирилась с тем, что ты живешь ради других. Просто мне порой хочется быть одной из них.

Рейчел отставила чашку.

– Но этого не будет никогда! – Последовала пауза, ее лицо вспыхнуло, и краска медленно стала отливать от него под внимательным взглядом Сид. И наконец тоном одновременно и легким, и неуверенным, она, не глядя на Сид, заключила: – Я предпочла бы тебя всему миру!

Сид обнаружила, что не в силах говорить. Она накрыла рукой ладонь Рейчел, а потом, глядя в ее встревоженные и невинные глаза, подмигнула и воскликнула:

– Ой-вэй, как бы нам не упустить твой чертов поезд.

Они заплатили за чай и молча дошли до ограждения перрона Черинг-Кросс.

– Посадить тебя в вагон?

Рейчел покачала головой.

– День был такой чудесный, – выговорила она, силясь улыбнуться.

– Да, ведь правда? До свидания, моя дорогая. Не забудь позвонить, – она коснулась двумя пальцами лица Рейчел, на миг замерла, подставив ей губы и получив краткий трепетный поцелуй. А потом неуклюже повернулась и покинула вокзал не оглядываясь.

* * *

– В сущности, дорогая моя, это ужасно несправедливо. Только нам одним не разрешили ужинать со взрослыми.

– Уиллсу тоже.

– Уиллсу! Да он едва успел родиться! Он еще даже не ребенок.

– А нас и не заставляют ужинать вместе с ним. И вообще, он мне нравится. Он же мой брат, – добавила она.

– О, пока его вообще не за что упрекнуть. Но это не отменяет факта ужасной несправедливости. Даже Саймон ужинает в столовой, а ему всего двенадцать. Признайся, справедливостью тут и не пахнет.

– Да, не пахнет. Передай мыло.

Они сидели каждая в своем конце ванны, но не мылись. Скобка с зубов Клэри валялась на полочке красного дерева рядом со стаканами для зубных щеток. Спины обеих были розовыми от солнца, с белыми незагоревшими следами от бретелек купальных костюмов. Ступни после беготни босиком потемнели. Полли намылила свою фланелевую мочалку и начала оттирать ступню.

– Нам надо прекратить мыться в знак протеста, – заявила Клэри.

– А я и так мою только самые грязные места, такие, как ноги. Мама всегда их проверяет.