Беззаботные годы

– Трудно сказать. Он заметно покраснел, закашлялся и смотрел прямо перед собой так, будто все это его не касается. Надеюсь лишь на то, что он не захочет жить в этом доме.

– Но ведь дом хорош, не так ли?

– О, с домом все в порядке. Но если мы переберемся туда, дом будет по-прежнему полон ее вещей, и я точно знаю: он ничего не позволит менять. Все эти мрачные картины – сверху донизу на каждой стене! И чудовищная, невероятно старая викторианская мебель повсюду.

Вилли хотелось возразить: «Все лучше, чем твой нынешний дом», но это прозвучало бы жестоко. Вместо этого она встала и направилась за бутылкой виски.

– По-моему, за это стоит выпить еще раз.

– Меня совсем развезет.

– Неважно, встанешь утром попозже. А у меня, кстати, тоже выдался тот еще день.

Джессика вскинула голову: Вилли и вправду выглядела усталой.

– Дорогая, что такое?

– Да просто… – «Вот он, подходящий случай, – подумала Вилли, – но я не знаю, что она подумает, и сама еще ничего не решила, и ей-то откуда знать, как быть». – Ты же знаешь. У мамы сплошные трагедии. Пытаюсь совместить столовую с классной комнатой, слуги недовольны, потому что нельзя накрывать на стол тогда, когда им хочется. И вдобавок еще эта история с Эдвардом по телефону. Совершенно не выношу телефонные ссоры. Твоего собеседника здесь нет, он может бросить трубку, когда ему заблагорассудится… – Она осеклась, задрожал голос. Джессика порывисто встала и обняла ее.

– Вилли! Что такое? Неужели Эдвард?.. – Она умолкла. Нет, делать такие ужасные предположения нельзя, надо дождаться, когда сестра признается сама.

Но Вилли, сверкнув маленькой отважной улыбкой, которая всегда бесила Джессику, просто отмахнулась:

– О, ничего особенного. Просто я сообщила, что завтра приеду в город забрать из дома кое-какие вещи, а он сказал, что поскольку вечер будет занят, мне нет смысла оставаться на ночь. Я просто смертельно устала. И ты наверняка тоже. Ты ведь проехала за рулем больше сотни миль. Вот и мне придется повторить то же самое завтра.

Распуская волосы и заплетая их на ночь, Джессика размышляла о том, что Вилли всегда была такой: сначала напрашивалась на сочувствие, но при любой попытке проявить его отступала и держалась на расстоянии. Ей казалось, что она ведет себя смело, а в действительности она унижала людей, умаляла их значимость, не давая высказать мнение о том, что действительно важно. В ней слишком много от мамы – вся эта гордыня и уверенность, что ей приходится тяжелее, чем кому бы то ни было.

Но уже в постели она подумала: если бы Реймонд нашел кого-нибудь, ей тоже было бы очень трудно признаться в этом Вилли, и она устыдилась своей критики. Он, конечно, никогда никого не найдет: он предан ей всей душой. Постель себе она постелила, придется спать на ней, но когда она уже погружалась в сонное забытье, ей в голову пришла мысль (вызвав улыбку): по крайней мере, теперь на ней будет льняное белье. Или шелковое, если я пожелаю. И Анджелу можно вывозить, как всегда и хотел Реймонд. Если светский сезон вообще состоится. Какие тривиальные мысли! Наверное, от виски. И уже в полусне: Нора получит полностью новый гардероб, когда поедет на учебу в свой пансион, Джуди – уроки верховой езды, а Кристофер – чего бы ему хотелось? Кристофер получит все, что пожелает…