Беззаботные годы

Прошлым летом все ощущалось совсем иначе. В то время она верила в «Wonder-крем», который они приготовили вместе с Полли. Потом приняла активное участие в похоронах Помпея, организовала их целиком и полностью (даже уговорила Дюши сыграть «Похоронный марш» в гостиной, при распахнутых настежь окнах). Она сама сплела венок из белладонны; Помпея завернули в старый черный бархатный пиджак тети Рейчел, а на поминках к чаю подали сэндвичи с ежевикой и пастой Marmite, и Полли согласилась, что выглядят они гораздо приличнее сэндвичей с клубничным джемом. А потом они с Полли часами сидели на своей яблоне, умирали со смеху, обмениваясь в постели шутками «Тук-тук! – Кто там?», играли с мальчишками в поло на велосипедах, а со всеми остальными – в людоеда и увидалки. Теперь же, когда кто-нибудь предлагал эти развлечения – Лидия и Невилл, но чаще Полли и Клэри, – Луизе никогда не хотелось играть. Иногда она все же играла, потому что поначалу хотела, но часто выходила из игры в самом разгаре, потому что искренне радоваться ей не могла. Ей до сих пор нравилось валяться на пляже и играть в теннис, но только со взрослыми, а они обычно рассчитывали, что она составит компанию детям.

Сперва ей казалось, что все дело в приезде в Милл-Фарм вместо Хоум-Плейс. В Милл-Фарм ей не нравилось. После прежнего дома казалось, что здесь убого и довольно мрачно. Но выяснилось, что не в этом дело. И не просто в летних каникулах. Наверное, все началось вместе с учебным семестром прошлой осенью, когда Клэри стала брать уроки вместе с ней и Полли. Луиза быстро поняла, что Клэри особенно полюбилась мисс Миллимент. Клэри старалась изо всех сил и на удивление хорошо писала что угодно. Она сочинила длинную поэму и почти целую пьесу – забавную и с удачной идеей, о том, как взрослым пришлось провести целый день в роли детей вопреки их желанию. Луиза возразила, что идее недостает оригинальности – вспомните «Наоборот»[18], – но мисс Миллимент сказала, что оригинальность произведения зависит не столько от идеи, сколько от ее развития, и Луиза уже не в первый раз почувствовала себя так, будто ей утерли нос. Вместе с тем она быстро заметила, что Полли и Клэри становятся лучшими подругами, и отчасти была против, а отчасти испытала облегчение. Полли, похоже, взрослела медленнее, чем она сама. Во многом это объяснялось начавшимися у Луизы «проклятиями», которые стали для нее страшным потрясением, поскольку никто не предупредил ее о них, и однажды она почувствовала странные боли, поспешила в уборную и перепугалась, что истечет кровью насмерть. Мама в тот момент пила чай в гостиной с какой-то гостьей из Красного Креста, и Луизе пришлось разыскивать Филлис и просить ее передать маме, чтобы она пришла к ней. И хотя она вздохнула с безмерным облегчением, когда узнала от мамы, что не умрет, случившееся казалось ей неправильным. По маминым словам, эта гадость бывает у всех девочек раз в месяц много-много лет подряд; да, отвратительно, но совершенно нормально, и все это имеет какое-то отношение к рождению детей, а когда Луиза попыталась разузнать побольше (как совершенно нормальная вещь может быть отвратительной?), мама, лицо которой стало брезгливым, заявила, что обсуждать эти вопросы сейчас у нее нет никакого желания, и спросила, не будет ли Луиза так любезна подобрать свои трусики с пола и постирать их. И надеть чистые, добавила она, как будто Луиза стала вдруг настолько гадкой, что без напоминания ни за что бы этого не сделала. С тех пор, когда у нее болела голова или живот, мама особенным голосом, который Луиза возненавидела, спрашивала – может, ей нездоровится? Так все это и называлось. Луиза узнала, что то же самое называется «проклятием», на Рождество, когда у нее началось внезапно и пришлось просить салфетку у тети Зоуи, а тетя Зоуи дала ей такую чистенькую штучку из коробочки, которую, как оказалось, можно просто выбросить, а не хранить в противном мешке для прачечной.

– Хочешь сказать, вы до сих пор заворачиваете вату в мерзкие тряпки, какие у нас были в школе? Это же настоящее викторианство! Бедняжечка, но не все так ужасно – это же просто проклятие. У всех оно бывает, – сказала Зоуи так приветливо и беспечно, что Луизе сразу полегчало.

– А еще у меня прыщи, – сказала Луиза, которой нестерпимо хотелось поговорить об этом.

– Не повезло, но у тебя они, наверное, скоро пройдут. Только не трогай их, ничего с ними не делай!

И она подарила Луизе на Рождество чудесный дорогой крем в маленькой баночке, за что Луиза была безмерно благодарна – не столько за крем, сколько за разговоры о нем. Казалось очень странным то, что больше об этом никто не говорит. Мама предупредила только, что о таком ни в коем случае нельзя говорить ни с кем, особенно с мальчиками, и даже с Полли не стоит. Но когда она в следующий раз спросила, нездоровится ли Луизе, та ответила:

– Не нездоровится, а просто у меня проклятие. Так его тетя Зоуи называет, и я тоже буду.