Безжалостная Империя (ЛП)

Он смеётся так громко, что я, вздрогнув, просыпаюсь.

Чёрт возьми. Почему я не подумала об этом до того, как придумала план?

Я была слишком сосредоточена на одиночестве папы и Хелен, чтобы забыть маленькую, но ужасную деталь того, что Коул станет моим братом.

Нет. Неа.

Мне придётся найти других людей для Хелен и папы. Я никогда не буду жить под одной крышей с этим грубым, глупым…

– Плохой сон?

Я ахаю и чуть не спрыгиваю с матраса. Коул сидит рядом со мной, прислонившись к изголовью кровати, и читает Харуки Мураками «Норвежский лес». Его волосы влажные и падают на его лоб. На нём хлопчатые брюки и простая белая футболка, что означает, что он только что вышел из душа.

Я не могу не вдыхать аромат его геля для душа. Это похоже на корицу и специи, и я так странно привыкла к этому в последнее время.

Я вытираю рот на случай, если там слюни или что-то подобное.

– Ч-что ты здесь делаешь?

– Это моя комната. – Говорит он, не отрываясь от книги.

Он часто так делает, читает. Как ботаник, заставляющий всех девушек смотреть на него и говорить, что он такой обалденный. Такой привлекательный. Такой горячий. Он не так.ой

– Это не твоя комната.

Я бросаю беглый взгляд, чтобы убедиться. Конечно это не так. Учитывая, что я ставлю перед собой задачу избегать его комнаты, я бы знала, если бы это было так.

– Я заставил тебя посмотреть.

– Ты такой придурок.

Я складываю руки на груди, пристально глядя на него.

Мы остаёмся в таком положении на секунду дольше, чем нужно. Он читает, в то время как я продолжаю свирепо смотреть, пытаясь понять, что, черт возьми, девушки находят в нём привлекательного.

Да, у него красивые глаза, которые кажутся таинственными, как верхушки деревьев, до которых никто не может дотянуться. У него мягкие и немного длинные волосы, так что, я думаю, это тоже круто. На его в целом приятно смотреть, да.

Но его личность прогнила.

Почему же он продолжает так сильно привлекать всех?

– Ты ходила на благотворительное мероприятие с Эйденом? – Тихо спрашивает он, всё ещё глядя в свою книгу.

– Именно. Мы были с папой и дядей Джонатаном.

– И что ты делала?

– Нам было весело.

– Опиши веселье, Бабочка.

– Мы говорили с некоторыми друзьями папы и дяди Джонатана, и они сказали, что мы умные дети, которые станут идеальными наследниками наших отцов.

Я усмехаюсь от этого воспоминания, и мне нравится, когда люди сравнивают меня с папой.

– Потом мы ели, играли в шахматы, танцевали и…

– Ты танцевала? – Он обрывает меня, наконец отрывая голову от книги, чтобы взглянуть на меня.

Я киваю.

– Как?

– Что ты имеешь ввиду, как? Мы немного потанцевали вальс.

– Вальс, – повторяет он, глядя на меня. И если бы я не знала, что Коул никого не бьёт, даже в шутку, я бы выбежала из комнаты.

Тишина тянется до тех пор, пока не становится неловко. Я ненавижу долгие периоды молчания, это заставляет меня нервничать. Мамин голос эхом раздаётся в моей голове снова и снова.

Леди никогда не чувствует себя неловко.

– Потом мы с Эйденом вышли на улицу, – продолжаю я. – Мы пробрались и съели больше десерта за спиной персонала и…

– Заткнись.

– Ты же сам спросил, как нам было весело.

– А теперь я говорю тебе заткнуться.

Он захлопывает книгу, и, хотя звук не громкий, я вздрагиваю на месте.

Мне, пожалуй, пора идти. Не только для того, чтобы вырваться из этой атмосферы, но и для того, чтобы найти папочку до того, как мой план вступит в действие.

– Покажи мне свои сиськи. – Говорит Коул из ниоткуда.

Мои глаза так сильно распахиваются, и я сглатываю, как будто это каким-то образом сотрёт то, что я услышала.

Его лицо остаётся нейтральным, хотя губы подёргиваются, как будто он улыбается – или ухмыляется.

– Н-нет!

Я скрещиваю руки на своей груди.

– Я мог бы из увидеть, когда ты спала.

Если бы моя челюсть могла упасть на пол, это произошло бы примерно сейчас. Я натягиваю простыню на грудь, мой голос тихий и неподходящий.

– Т-ты сделал это? Я имею в виду, увидел их?

– Нет. Будет веселее, если ты сделаешь это.

– Ну, я не буду этого делать.

Я сужаю глаза.

– В конце концов, ты сделаешь это, так что можешь начать прямо сейчас.

– Хорошая попытка. Нет.

Он пожимает плечами, будто это самое обычное явление в мире. С тех пор, как у меня начала расти грудь, Ронан и Ксандер не перестают спрашивать о них, например, могут ли они их потрогать? Нет. Неужели я пялюсь на них весь день? Нет. Могут ли они получить фотографию для сравнения с другими имеющимися у них фотографиями? Нет – и я даже не спрашивала, какие ещё фотографии у них есть.

Коул ни разу не обратил на них внимания. И это первый раз, когда он упомянул о них. Но у Коула есть способ наблюдать за вещами, который никогда не намекает на то, что он на самом деле думает или чувствует.

– Ты хочешь посоревноваться? – Спрашивает он.

Я вздёргиваю подбородок.

– Каковы ставки?

Я научилась всегда спрашивать о ставках, прежде чем мы начнём, потому что Коул играет нечестно. Я действительно начинаю думать, что он проигрывает только потому, что подыгрывает.

И это удар ниже пояса по моей гордости.