Безжалостная Империя

— Ты не делала этого ни с одним другим мальчиком.

Теперь моя очередь улыбаться.

— Потому что ты хочешь быть моим первым?

Он кивает.

— А теперь сделай это, или я снова дёрну тебя за волосы.

— Скажи «пожалуйста».

— Я не говорю «пожалуйста», — издевается он. — Сделай это, или я потяну тебя за волосы.

— Тогда я просто поцелую Эйдена в щёку, и ты потеряешь это первое навсегда.

Ноздри Коула раздуваются, и я складываю свои руки на груди, чувствуя себя самодовольной.

— Ты пожалеешь об этом. — Говорит он.

— Мне всё равно.

Он делает глубокий вдох.

— Пожалуйста.

— Пожалуйста, что?

— Сильвер, — предупреждает он. Он называет меня по имени только тогда, когда злится или хочет, чтобы я что-то сделала.

— Ты должен сказать всё предложение целиком.

Он стискивает зубы, но говорит спокойным голосом.

— Пожалуйста, поцелуй меня в щёку.

И я целую.

Положив руку на скамейку, я наклоняюсь и прикасаюсь губами к его правой щеке. Контакт короткий, но по какой-то причине моё лицо горит, и я быстро отстраняюсь.

Он ухмыляется.

Коул похлопывает себя по левой щеке.

— Теперь в другую.

— Мы договаривались только об одной щеке.

— Мы договорились только о щеке, мы не уточняли, какой именно. Я хотел в левую.

— Хорошо.

Я всё равно хочу снова почувствовать его кожу.

Он слегка наклоняется, так, что его левая щека оказывается передо мной. Но в тот момент, когда мои губы вот-вот соприкоснутся с его кожей, он резко поворачивает голову и его рот прижимается к моему.

На секунду я слишком ошеломлена, чтобы отреагировать. Его губы мягкие и на ощупь полнее, чем кажутся.

И теперь они на моих.

Я отшатываюсь в шоке, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Мои щёки горят так, что мне кажется, что они сейчас взорвутся.

— П-п-п-почему ты с-сделал — э-это?

Я указываю на него дрожащим пальцем. Как будто я больше не могу говорить.

Ещё одна ухмылка приподнимает его губы. Губы, которые я только что поцеловала.

— Потому что.

— Коул, ты… ты…

— Придурок? — Заканчивает он за меня, наклоняя голову.

— Я хочу, чтобы ты умер…

Я делаю паузу, осознавая, что я только что сказала. Эти слова никогда не следует произносить, только не поле того, что недавно случилось с мамой.

— Я не это имела в виду.

— Я пойму, если ты этого хочешь. Кроме того, ты единственная, кто в этом виноват.

— Я?

— Я говорил тебе, что ты пожалеешь об этом. Не угрожай мне снова, Бабочка. Ты никогда не победишь меня.

Я ударяю его по плечу сжатым кулаком.

— Уходи!!

— Или что? Ты перестанешь вести себя как леди? Ты уже сделала это. Леди не бью кулаками.

— Заткнись и вали.

— Ладно, ладно. Сделка есть сделка. Я ухожу.

Он, пошатываясь, поднимается на ноги, всё ещё улыбаясь своим приводящим в бешенство способом, заставляя меня желать ударить его в глотку.

— Я ненавижу тебя.

Я смотрю на него снизу-вверх. Его тень скрывает солнце, а его присутствие блокирует всё остальное.

Он взъерошивает мои волосы, отчего золотистые пряди разлетаются во все стороны, прежде чем положить ладонь мне на макушку и наклониться так, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с моим.

На его губах нет улыбки, когда он говорит с резкостью в голосе.

— Ненавидь меня сколько хочешь, но сдержи наше обещание. Всё твоё первое — моё.

Глава 4 Сильвер

14 лет

Моя мама сказала, что я могла бы быть лучше.

Я могла бы быть более утончённой, более элегантной, и просто… более

Я оттолкнула Кимберли, потому что, если бы я этого не сделала, мама каким-нибудь образом причинила бы ей боль. Мама слишком прямолинейна и не думает дважды, прежде чем казать правду, какой бы уродливой она ни была. Ей всё равно, кого она растопчет на своём пути к успеху. Она не перестанет думать о последствиях для других людей. Она просто не чувствует себя так, как все мы.

А если и чувствовала, то эта её часть умерла после развода. Или, скорее всего, три года назад. Как будто она убила часть себя в той ванне.

С тех пор я ни в коем случае не хочу её испытывать. Если она говорит, что я должна сменить друзей, то я меняю друзей. Если она говорит, что я не должна носить определённую вещь, я не ношу. Если она говорит, что я не должна слушать рок-музыку, я не слушаю. По крайней мере, не на публике. Все знают меня как пианистку, и я такой и остаюсь.

И дело не в том, что мне не нравится играть на пианино, потому что мне нравится. Однако я предпочитаю слушать другую музыку с текстами, которые заставляют задуматься.

Мама называет это музыкой дьявола.

Прежде чем я успела опомниться, моя жизнь превратилась в образ. Я веду себя определённым образом, говорю определённым образом и даже хожу определённым образом. Мне приходится мягко покачивать бёдрами, но я не могу идти слишком медленно, как шлюха, или слишком быстро, как ботаник.

Я леди. Совсем как мама.

Папочка усадил меня и сказал, что я не должна следовать её инструкциям или подвергаться её угрозам. Но папочка не видел того, что видела я. Его там не было.

Я люблю его больше всего на свете, но он — не я. Он не был разделён между двумя альфа-родителями с богоподобными личностями. Он не был вынужден видеть, как один из них упал на самое дно.