Безжалостное обольщение

— Но королевская армия в Лионе перешла на его сторону, — напомнила Женевьева. — И маршал Ней снова присоединился к императору. Народ Франции мечтает избавиться от Бурбонов, он встанет за Наполеона.

— Может, и так, — согласился Доминик, но как-то неуверенно. — Несмотря на весь свой магнетизм, дорогая. Наполеон — человек, напуганный оглушительным поражением. Однажды он уже проиграл войну и потерял трон; боюсь, бывший император не сможет оправиться от этого.

Несколько минут Женевьева ехала в молчаливой задумчивости, затем спросила в недоумении:

— Почему же в таком случае ты все еще с ним? Ты свою задачу выполнил и больше не обязан во всем этом участвовать. Тебя ждут открытые моря, не так ли? — Она старалась говорить весело, надеясь, что смех скроет отчаянную тревогу, таившуюся в вопросе.

Когда эта эскапада окончится, что станется с ней? Доминик снова отправится пиратствовать. С той самой ночи после похищения, когда Доминик предложил ей стать хозяйкой своей судьбы, разговор о будущем, которое наступит после этого приключения, никогда не поднимался.

Доминик улыбнулся, и легкая грусть пробежала по его лицу.

— Возможно, моря и ждут, но я пока могу послужить Бонапарту. В случае поражения ему понадобится убежище, и Америка — самое подходящее для этого место. По предложению Фуше, «Танцовщица» будет стоять в Рошфоре. Если императору срочно понадобится корабль… — Он замолчал, сомневаясь, подходящий ли сейчас момент говорить о планах Женевьевы.

Разумеется, это помогло бы ему определить и свои собственные. Если бы Доминик мог понять, заставил ли ее приобретенный в последнее время опыт обольщения хотя бы задуматься о чем-то ином, кроме идеи стать куртизанкой и обосноваться в какой-нибудь европейской столице! Этот план у него не было никакого желания поддерживать.

— Месье? — размышлениям Доминика положил конец подскакавший на коренастой лошади Сайлас; обычно бесстрастный, он был крайне возбужден. — Можно вас на одно слово, месье? — тихо проговорил он, многозначительно поглядывая на Женевьеву.

Доминик нахмурился и проскакал немного вперед:

— Что за секретность, Сайлас?

— Может быть, и никакой, месье, — ответил старый матрос, — но я не хотел бы зря тревожить мадемуазель. Клянусь, я видел итальянца из Вены.

— Итальянца? — Доминик посмотрел на него непонимающе. — А, ты имеешь в виду Себастиани.

— Да, вроде так его зовут. Мадемуазель провела однажды вечер в его доме, а сейчас он рыщет поблизости.

— Не понимаю, что в этом подозрительного, Сайлас? И почему ты считаешь, что Женевьеву это известие может встревожить? Вероятно, итальянец по поручению союзников наблюдает за продвижением Наполеона.

— t — Не нравится мне это, — упрямо повторил слуга. — Я предчувствую неприятности.

За годы общения Доминик привык с доверием относиться к интуиции Сайласа. Капер уже был совершенно уверен, что одураченные информаторы Женевьевы раскусили се, но погнаться за ней через всю Францию, тем более в момент происходящего там переворота, — это уж слишком.

— Что ж, давай поищем жилье, — сказал он Сайласу, — а потом поразведай, что сможешь. Я буду все время держать Женевьеву в поле зрения.

— Да, так будет лучше, — согласился Сайлас. — Никогда не знаешь, что она выкинет, если ей что-то взбредет в голову.

— О чем вы там шепчетесь? — поравнявшись с ними, поинтересовался объект последнего комментария. — Я не люблю секретов. Во всяком случае, — добавила она, — таких, которые мне неизвестны.

— Мы обсуждали вопрос о ночлеге, — улыбнулся Доминик. — Ты, как обычно, хочешь воспользоваться гостеприимством императора? Тогда нам нужно просто ехать за ним.

— Нет, — решительно ответила Женевьева. — Там будут лишь речи и всякие формальности, а я устала ехать верхом и мне надоели речи, кроме того, я голодна, а если мы будем ужинать на приеме у императора, то будет некогда поесть за разговорами…

— Этого вполне достаточно. — Доминик протестующе замахал рукой, чтобы остановить этот безудержный поток. — Ваше красноречие меня совершенно убедило, мадам, я согласен. Мы найдем тихую гостиницу и немного насладимся уединением.

— Вот это, — констатировала Женевьева. — лучшая идея с тех самых пор, как мы покинули Антиб.

— Если бы ты играла по правилам, у меня были бы и другие, — заметил Доминик и был вознагражден озорным смешком и чувственным взглядом загоревшихся тигриных глаз.

— Тогда я поеду посмотрю, что здесь за гостиницы, — с невозмутимым достоинством сказал Сайлас и свернул на боковую улицу.

Гренобль с трудом справлялся с триумфальным и шумным нашествием. Императора принимали в губернаторском доме, его свиту разместили в лучших гостиницах. Сайлас был человеком предприимчивым и, рискнув выехать за пределы городской стены, нашел сговорчивую жену фермера, которая предложила прелестную спальню под крышей дома для хозяев, а слуге — соломенный тюфяк в хлеву. Но прежде чем отдохнуть, Сайлас вернулся в Гренобль, чтобы поискать сеньора Себастиани.