Безжалостное правление

Его взгляд, когда я гуляла по клубу, был своеобразной прелюдией. Когда он затащил меня в темный угол и прошептал о своем желании мне в шею, я не смогла ему сопротивляться. Я была на взводе, и так готова к его прикосновениям.

Как только его тело прижалось к моему, все остальное перестало существовать. Ощущалась только электризующая связь между нами. Даже если эта связь уже никогда не сможет проявиться.

Я прислоняюсь лбом к подоконнику, пытаясь остудить жар своих грехов, но ничто не может стереть эту ночь из моей памяти. То, как он прижал меня к своему твердому телу и позволил своим пальцам блуждать между моих ног. Его сильные руки, разминающие мою грудь. Как он использовал мое тело, чтобы кончить, а потом вытирал доказательство своего обладания с моих губ.

Мне следовало бы ужаснуться, но вместо этого я была до смешного возбуждена.

Слава Богу, Кира была погружена в свою собственную дымку похоти. Я уверена, что она провела всю дорогу до отеля, переписываясь с Максимом, а потом исчезла в своей комнате, как только мы вернулись в пентхаус.

Я тоже исчезла, не успев перекинуться с Романом ни словом. Что бы я могла сказать? Он не хуже меня знает, что повторения не будет. Это был момент слабости для нас обоих, и я чертовски надеюсь, что мы никогда больше не будем говорить об этом.

Единственное утешение в том, что у Романа на кону столько же, сколько и у меня. Он не станет ставить под угрозу сделку с Петровичами. Это было бы глупо.

Мы оба унесем этот грех в могилу.

Роман — не единственный неосторожный поступок, который не дает мне покоя. Есть еще предложение Паулины.

За последние двадцать четыре часа мне стали ясны две вещи: во-первых, я готова на все, чтобы сбежать от Анатолия, а во-вторых, я более смелая, чем мне казалось. Если я могу получить удовольствие в темном уголке секс-клуба, то могу и продать свою девственность тому, кто больше заплатит.

Даже думать об этом безумно, но отчаяние пустило корни, и я не могу упустить то, что может стать моим единственным шансом на свободу. Для моего будущего, моего рассудка и моей сестры ничего не делать — не вариант.

Конечно, от одной мысли о сексе с незнакомцем — настолько развращенным, чтобы торговаться за чью-то невинность, словно это приз, который нужно выиграть, — у меня сворачивается желудок. Но что такое одна ночь продажи своего тела по сравнению с целой жизнью с мужчиной, от которого меня тошнит?

Неужели я наивно полагаю, что Анатолий позволит мне уйти от него? Возможно. Но, может быть, он поймет, что я не стою этих хлопот, что со мной слишком много возни. Он может взять деньги и покончить со мной. Есть множество других женщин, готовых поклонятся ему, но я никогда не стану одной из них.

Я достаю мобильник и открываю приложение для инвестиций, которое хорошо спрятано в моем телефоне. Я торговала сотнями долларов, но если я пройду через аукцион, у меня будет гораздо больше возможностей для работы. Смогу ли я превратить сто тысяч долларов в миллион долларов всего за три недели?

Шансов мало. Очень маленький шанс, но я должна хотя бы попытаться.

Официально отказавшись от сна, я устраиваюсь в кровати и провожу следующие два часа, перебирая цифры и разрабатывая стратегию. Дневной трейдинг — быстрая покупка и продажа акций — кажется лучшим способом быстро заработать много денег, хотя это и рискованно. Я могу потерять все. Но, как говорится, чем больше риск, тем больше награда.

Я готова рискнуть.

Если все получится, мне не придется идти к алтарю навстречу Анатолию. Я обрету свободу и независимость, не втягивая Киру или кого-то еще в кошмар, которым является моя жизнь.

Но если я потерплю неудачу? У меня не будет другого выбора, кроме как пойти на брак, учитывая, сколько денег мы должны его семье. Если мы не сможем расплатиться с ними, у меня возникнет ужасное предчувствие, что он положит глаз на Софию, и мои родители его не остановят.

Единственный способ, чтобы план сработал, — держать его в тайне. Я вложусь в дело тайно и буду надеяться, что смогу заработать достаточно денег, чтобы освободиться до свадьбы.

Анатолий жестокий. Я не решалась использовать этот термин, потому что в этом трудно признаться даже себе, но лучшего слова не подберешь. Я должна признать, что его насилие — эмоциональное или физическое — будет только усугубляться.

Глядя на визитную карточку Паулины, я впервые за то время, что мне кажется вечностью, вижу кусочек света во тьме.

Кира сидит за столом в столовой и завтракает, когда я присоединяюсь к ней около восьми. Я приняла душ и переоделась и надеюсь, что выгляжу не так потрепанно, как чувствую себя, потому что мне нужно, чтобы она поверила в историю, которую я собираюсь рассказать.

— Доброе утро, — приветствую я ее, широко улыбаясь, когда сажусь за стол.

— Кофе? — Она протягивает графин.

— Определенно. — Я киваю, благодарная.

Феликса и Богдана нигде не видно, но Роман находится в соседней комнате, прижимая к уху телефон. Он стоит к нам спиной, смотрит в окно и говорит тихим тоном.

— Как спалось? — Кира внимательно смотрит на меня.