Безжалостные боги

Серефин недоуменно уставился на нее. Что? Он вспомнил гору донесений, которые Остия сунула ему в лицо еще в Гражике. Он прочитал не больше половины из них, прежде чем отрубиться за письменным столом. Кажется, чуть позже Кацпер разбудил его, чтобы аккуратно перетащить в кровать, всю дорогу бурча о том, что следовало бы не трогать Серефина, чтобы у того на следующий день ломило спину, в надежде, что это хоть немного добавит ему ума.

– Я понимаю, что это допрос, но можно и мне задать парочку вопросов? – с надеждой спросил Серефин.

Губы Екатерины дрогнули. На мгновение ему показалось, что она откажется, но затем царевна кивнула и взмахнула рукой, прося продолжить.

– Ты действительно убиваешь Стервятников, а потом вырываешь им зубы, чтобы выставить это напоказ?

Екатерина изогнула бровь.

– Потому что, – продолжил Серефин, – до недавнего времени я не слышал об убийцах Стервятников. Видимо, вы не очень хорошо справляетесь со своей работой. Но все же я не могу не спросить: хотелось бы тебе убить Черного Стервятника?

Она замерла.

– Что, не хочешь делить власть над своей страной с чудовищем?

– Моя зависть к твоим шпионам ослабевает, поскольку ты опять ошиблась.

Нахмурившись, царевна засунула руку в карман мундира и бросила что-то Серефину. Он тут же потянулся вперед – по своему недомыслию, ему не связали руки, а ведь он мог колдовать, пока в его венах течет кровь, – и поймал ожерелье из железных зубов.

– Какая гадость, – разглядывая трофей, сказал он. – Но мой интерес все возрастает.

– Чудовища есть чудовища, – ответила она. – И их всех можно убить.

– Но как?

– Ты думаешь, я раскрою тебе все наши секреты?

– Ах, ну конечно, ведь одного странного глаза недостаточно, верно?

Серефин подловил царевну. Она знала, что означал его глаз, даже если ему не хотелось в этом признаваться даже самому себе.

– Мне бы хотелось заполучить зубы Черного Стервятника для своей коллекции, – задумчиво произнесла Екатерина.

– Уверяю тебя, у него прекрасные зубы.

И даже несмотря на то, что все складывалось в пользу Серефина и убийство Малахии было необходимо, услышав эти слова, он вздрогнул. Перед его мысленным взором тут же возник испуганный мальчик с растрепанными черными волосами и сияющей улыбкой, которого он таскал за собой по дворцу в детстве. Мальчик, который притащил в его комнату стопку книг, чтобы читать их, пока Серефин поправлялся после ранения глаза и ничего не видел. Что, вполне возможно, помешало ему сойти с ума от скуки.

Мысль об этом умном мальчике вызвала в Серефине еще один приступ сожаления. Малахия вполне мог бы стать могущественным союзником. Но вместо этого решил стать врагом.

Его брату придется умереть, и Серефину необходимо сделать это прежде, чем то, что завладело им, утащит его в лес и разорвет на куски.

18 Надежда Лаптева

Своятова Александра Ушакова: «Когда Девони лишила ее своего благословения, Александра лишилась и всех своих сил. Ее проклятые кости покоятся в склепе под монастырем в горах Байккл и губят всех, кто решит прикоснуться к ним».

Житие святых Васильева

Кто-то схватил Надю за руку и потащил в заброшенный сарай на окраине крестьянского огорода. Она тут же выдернула ворьен, отчего швы на боку натянулись, а по коже заскользили теплые струйки.

Но стоило ей повернуться, как она увидела перед собой Костю. Он даже не пытался схватиться за кинжал, висевший у него на боку, вместо этого изучая ее странным безучастным взглядом.

– Боги, я тебя искала, – расслабившись, сказала Надя.

– Я просто пытался понять, что случилось с той девушкой, которую я знал, – отозвался он.

Она вздрогнула от незнакомого холода в его глазах.

– Потому что, – отстраненно продолжил он, – та Надя, которую я знал, никогда бы не спелась с врагом. Надя, которую я знал, была настолько предана богам, что никогда не оставила бы в живых омерзительное чудовище, презирающее их.

Она закрыла глаза.

– Надя, которую я знал, не сделала бы этого, – прожигая ее взглядом, сказал он. – Ты знаешь, что он сделал?

Она кивнула, не открывая глаз. Неужели она настолько трусит, что даже не может встретиться с ним взглядом? Наверное, так и есть.

– Мне так не кажется, – резко произнес он.

– Костя, – позвала Надя срывающимся голосом.

Ему хотелось думать о ней только хорошее, и от этого становилось только хуже. Надя протянула к нему руку, но он отступил.

– Я знаю, – прижав руки к ноющей груди, она почувствовала липкую влагу, которая просачивалась сквозь тунику.

– Ты знаешь, что произошло в монастыре после твоего ухода?

– Нет, – прошептала она.

Надя не оплакивала дом и всех, кого она потеряла. Не позволяла себе этого. Да и времени на это не находилось. И сейчас ей стало страшно от того, что она не сделала этого, стала такой черствой, такой грешной, что, даже услышав рассказ Кости, останется равнодушной и безучастной.

Он резко втянул в себя воздух.