Безжалостные Существа

Наступает февраль, принося с собой сильные метели, которые накрывают город и закрывают школу на несколько дней. Я провожу время со Слоан, сосредотачиваюсь на своей картине и отмечаю черным крестиком в своем календаре каждый день, который приближает меня к тому моменту, когда я снова смогу увидеть Кейджа.

Мой день рождения обведен красным сердцем.

За неделю до моего дня рождения – День святого Валентина, который я отмечаю, съедая целую пинту мороженого на ужин в одиночестве на диване во время просмотра телевизора. Слоан гуляет с Брэдом Питтом-младшим, вероятно, набиваясь по самые гланды этим симпатичным членом.

Кейдж посылает мне сто красных роз и бриллиантовое ожерелье, которое я не смогу носить за пределами дома, потому что оно такое чертовски огромное.

Мне все равно. Я ношу его внутри вместе с халатом и тапочками, чувствуя себя королевой.

Потерянной, одинокой королевой, тоскующей по своему одурманенному льву.

Дважды, когда я выхожу на улицу, чтобы уйти на работу или вынести мусор, я вижу следы на снегу вокруг дома. Я могу сказать по размеру, что они мужские. Я знаю, кому они принадлежат.

Но я не скажу Кейджу, что Крис все еще вынюхивает, потому что я знаю, что произойдет, и я не хочу, чтобы на моих руках была кровь.

Тысячу лет спустя наступает мой день рождения.

Сегодня суббота. Я встаю рано, переполненная волнением. Сообщение Кейджа с  прошлой ночи гласило только: «Скоро увидимся», так что я не уверена, во сколько он приедет. Но я хочу быть готовой к его приходу, поэтому принимаю душ, бреюсь, одеваюсь, прибираюсь в доме, застилаю постель свежими простынями и жду.

И жду.

И жду.

К восьми часам вечера я совсем уже сникла.

Я стою перед зеркалом в своей спальне, уныло глядя на свое отражение. На мне красное платье-футляр, которым Кейдж восхищался в тот вечер в ресторане Майкла несколько месяцев назад, а также ожерелье, которое он прислал мне на День святого Валентина. Мои волосы уложены, макияж безупречен, а лицо выглядит так, будто кто-то только что сказал мне, что моя собака сдохла.

Я знаю, что несправедливо разочаровываться в том, что его еще нет. Обычно он приходит очень поздно. Кроме того, нужно подумать о пяти часах полета, а также о войне, с которой он имеет дело, и обо всем, что связано с управлением мафиозной империей. У него много дел в списке.

Просто мне хотелось бы оказаться чуть ближе к вершине.

Сидя в одиночестве за кухонным столом, я ковыряюсь в холодном филе миньон, которое приготовила ранее, изо всех сил стараясь не жалеть себя.

Это проигранная битва.

Когда звонит домашний телефон, это так пугает меня, что я роняю вилку. Она со стуком ударяется о тарелку. Мое сердце бьется быстрее, я вскакиваю, чтобы ответить, надеясь, что это Кейдж.

— Алло?

Предварительно записанный электронный голос говорит: «Здравствуйте, вам звонят из исправительного учреждения Грин-Хейвен. Чтобы принять звонок, нажмите два. Чтобы отклонить звонок, нажмите девять».

Мое сердце замерло в груди.

Кейдж арестован. Он в тюрьме.

Дрожащими руками я нажимаю на цифру два.

Электронный голос говорит: «Спасибо. Пожалуйста, подождите».

Я слышу серию щелчков, как будто сообщение передается по линии.

Затем:

— Привет, Натали.

Голос мужской, скрипучий, с сильным акцентом. Он говорит, как курильщик, выкуривающий две пачки в день. Это определенно не Кейдж.

— Кто это?

— Максим Могдонович.

Я буквально перестаю дышать. В состоянии шока я стою, застыв, уставившись на кухонные шкафы.

— Судя по твоему молчанию, ты знаешь, кто я?

Мои руки дрожат, а желудок скручивается в узел, я шепчу:

— Я знаю, кто вы.

Кейдж. О боже, Кейдж. Что с тобой случилось?

Потому что, должно быть, что-то случилось. Что-то ужасное. Глава русской мафии не стал бы звонить из тюрьмы, чтобы поздравить меня с днем рождения.

— Отлично. Ты, наверное, удивлена, почему я звоню.

Могдонович делает паузу, ожидая, что я что-то скажу, но мои легкие замерзли. Все во мне застыло в чистом, холодном ужасе. Кроме моего сердца, которое теперь бешено бьется, как крылья колибри.

Он продолжает спокойным, разговорным тоном.

— По правде говоря, dorogaya(дорогая), когда я впервые узнал о том, что происходит, я не мог поверить, что это реально. Мой собственный Казимир, который последние двадцать лет был мне как сын, никогда бы меня не ослушался. Он никогда бы мне не солгал. И он определенно не предаст меня. Особенно ради женщины. — Ослушаться? Предать? О чем, черт возьми, он говорит? — Но все эти необъяснимые поездки на Западное побережье вызвали у меня любопытство, поэтому я послал маленькую птичку, чтобы она все для меня разузнала. Когда я увидел твою фотографию, то в этих отлучках стало немного больше смысла. Такая красивая. Эти черные волосы.