Безжалостный

Предполагаю, что это сводится к тому, доверяю я ему или нет.

Я чувствую его руку на своих ягодицах, и дрожь волнения проходит по моему позвоночнику. Но когда рука исчезает и возвращается со шлепком, я издаю писк от удивления. Не уверена, чего ожидала, но точно не его большую тяжелую руку на своей заднице!

Звук эхом отдается в моих ушах, и воздух сгущается между нами, как если бы напряжение можно было бы пощупать. Как будто с первым нанесенным ударом оно приняло форму.

Теперь я лежу лицом вниз, уязвимая, и моя попа саднит. Я боялась чего-то худшего, смерти, но это одновременно возбуждающе и страшно. Понимаю, что Дмитрий едва сдерживает силу при следующем ударе.

У него все просчитано, запланировано, и я дергаюсь вперед, чтобы попытаться избежать удара, но ничего не получается.

Дмитрий обхватывает мои плечи, возвращая обратно в позу. Я ожидаю от него слов или объяснений, хотя бы чего-нибудь, но его молчание только усиливает неприятное напряжение в моем теле.

Мне нужно принять все, что можно от его руки, от того, как он гладит, а потом шлепает по мягкой части моей пятой точки.

Я лишена возможности видеть мужчину, но понимаю, что он видит меня. Как моя попка, должно быть, покраснела, потому что Дмитрий замахивается для четвертого удара, как моя киска уже промокла от желания, будучи слегка приоткрытой и такой уязвимой. Утренний свет льет в полную силу, купая меня в золотых лучах, и я не в состоянии что-либо скрыть от его глаз.

Не слышно хныканья или криков, когда он шлепает меня, несмотря на то, что мое лоно пульсирует от потребности; чувствую, что мое лицо искажается в гримасе, как раз перед его ударом в ожидании резкой боли.

Некоторые из шлепков легкие, похожие на поддразнивания, как будто мужчина просто держит меня на краю, но я не знаю, чего ожидать.

И еще есть жесткие удары, действительно предназначенные для наказания. Они волной проходят по моему телу, распространяя боль тонкими нитями.

Дмитрий не разговаривает, и я тоже.

Чем дольше он шлепает меня, тем более интенсивным становится каждый раз. Не только в плане физической боли, это всегда держит меня в напряжении, но даже легкие удары кажутся более захватывающими.

И чем дальше, тем больше активизируются другие мои чувства. Звук резонирует в моей голове, вибрации проходят через каждую частичку тела. Я чувствую запах его чистого аромата, и слышу свое глубокое прерывистое дыхание. Как если бы мы стали ближе друг другу, как если бы его тело являлось продолжением моего собственного, мы вроде бы по-отдельности, но каждый удар напрасно пытается обратно соединить нас вместе.

Дмитрий выжидает достаточно долгую паузу, чтобы затем схватить мои бедра и потянуть вперед так, что моя задница придвигается еще больше к нему. Несколько минут назад меня бы смутило, что мое тело. Все будет сделано так, как ему угодно.

Я немного шевелю попой, и мужчина награждает или наказывает меня более сильным ударом, после чего следуют три легких, а я настолько возбуждена, что едва могу дышать. Я ужасно хочу его, хочу почувствовать теплый жесткий член внутри себя.

Интересно, он возбужден? Заводит ли это Дмитрия, заставляя испытывать напряжение в штанах от собственного желания?

Я молюсь об этом, и когда он шлепает меня, а я стону, удовольствие переполняет меня, даже когда Дмитрий убирает руку, оставляя меня с ощущением покалывания и тянущей боли. До этого я никогда не задумывалась об идее принять такое наказание и возбудить мужчину таким способом, но почему-то это меня заводит. Поэтому я всегда следила за ним, когда мы были моложе?

Надеялась ли я подсознательно на это? Что он возьмет меня, прикоснется и накажет за плохое поведение?

Эта мысль заставляет мой клитор пульсировать, а кровь бешено бежать по венам, но потом все прекращается. Дмитрий не трогает меня. Я даже не в состоянии услышать его сквозь звук моего тяжелого дыхания и стук в голове. Стараясь не двигаться, я оглядываюсь, насколько могу, но не вижу даже его тени.

Я сглатываю, но не двигаюсь. Слушаю биение своего сердца, ощущаю покалывания и боль на обеих моих ягодицах и верхних частях бедер.

Мне приходится напрячь слух в надежде услышать какое-либо движение. Но кругом стоит тишина.

И затем слышится легкий звон металла.

Его ремень.

Эта мысль посылает холодок вниз по позвоночнику, а мои ноги подсознательно раздвигаются немного шире, и я выставляю свой зад, подставляя его. Для наказания.

С первым ударом дорогой кожи по обеим ягодицам я перестаю дышать. Ремень резкий и холодный, и менее контролируемый, в отличие от мужской руки. Здесь не чувствуется связи между нами, и я чувствую себя ограбленной и вознагражденной одновременно. Как будто это, в самом деле, наказание, которое я заслуживаю.

После второго удара ремня я кричу, зарывшись лицом в одеяло, но шлепки становятся все быстрее и сильнее.

Они безжалостные и сливаются вместе. Я не могу сказать, мое ли это тяжелое дыхание и крики, или это просто шум.