Безжалостный

У меня голова идет кругом от беспокойства, пока я обдумываю, какое сообщение должна оставить на голосовой почте. Но мне нужно сообщить о происходящем Дмитрию и не вызвать подозрений у Славы, что его раскусили, если он – тот самый человек.

– Привет Дмитрий, – говорю я, стараясь звучать естественно. – Мне просто интересно, слышал ли ты еще что-нибудь о нашем дяде. Мне кажется, что он может зайти к нам прямо сейчас. Думаю, мы все напутали. В любом случае, когда ты получишь это сообщение, то не мог бы ты вернуться домой, я бы очень этого хотела.

Я отключаю вызов и оглядываюсь. Никаких шагов. Никакого шума.

Я ведь не просто трахаю Дмитрию мозг сверх развитым воображением, не так ли? Я иду в спальню и запираю дверь позади себя.

Быстро надеваю штаны и футболку. Это заставляет меня чувствовать себя менее уязвимой, и я хочу воспользоваться моментом, чтобы попытаться подумать.

«Что если это Слава?», – спрашиваю я себя, прежде чем направляюсь к комоду. Дмитрию удалось провезти пистолет в страну, но это было нелегко, и он определенно не привез два пистолета. За пределами комнаты не так много наших чемоданов с одеждой.

Я начала открывать и закрывать ящики в поисках сама не знаю чего и, конечно же, терплю неудачу.

Затем иду к шкафу, и стоя на цыпочках, ощупываю вдоль верхней полки, когда рукой нащупываю что-то твердое и деревянное. Я достаю крикетную биту и проверяю ее на целостность.

Потрясающе.

Следуя мгновенному порыву, я возвращаюсь в гостиную, туда, откуда доносились звуки, но сразу же нечто привлекает мое внимание.

Входная дверь распахнута.

Не приоткрыта.

А широко распахнута.

Мое сердце замирает, а время как будто застывает.

Нет никакой надежды, что это Дмитрий. Если он, получив сообщение, вернулся так быстро, то окликнул бы меня.

Я крепче сжимаю биту в руках и крадусь по направлению к двери, но вижу чистое небо и зелень сада. Если Слава снаружи, то он может прятаться по обе стороны от двери.

В моих ушах бьет пульс, пока я двигаюсь все ближе и ближе к двери, затем, наконец, протягиваю руку и закрываю ее, громко хлопнув. Я хочу заблокировать ее, но беспокойство закрадывается ко мне в голову.

«Что, если он уже внутри дома?»

Я хватаю биту обеими руками и медленно поворачиваюсь. Я почти что ожидаю увидеть его прямо позади меня. Но там пусто. Никого.

Дилемма в моей голове: мне попытаться спрятаться в поместье? Или бежать на улицу и надеяться на лучшее?

Самое страшное – я замерла, не зная, что делать. Если он уже внутри, бег – это самый лучший вариант. А если это не так? Это было бы худшее, что я могу сделать.

Я слышу скрип лестницы, отчего поворачиваюсь вокруг и ахаю, но там ничего нет.

Не осознавая, отхожу назад в испуге и плечами упираюсь в стену, поскольку ищу некоторое успокоение. Я начинаю продвигаться ближе к лестнице, позволяя инстинкту взять верх над разумом, избегая парадной двери.

Как только я добираюсь до винтовой лестницы, то поднимаю взгляд вверх, чтобы посмотреть, может Слава прошел выше и его не видно из моей точки обзора? Но и там ничего. Я не вижу никаких его следов.

Мои нервы на пределе, поэтому от звука собственных шагов по мраморному полу меня передергивает.

Я думаю подняться по лестнице, но резко меняю решение. Вместо этого я направляюсь к кабинету, расположенному сразу за ней.

«Он запирается на замок», – вспоминаю я и уверяю себя, что буду там в безопасности.

Дверь закрыта, но как только я медленно открываю ее, то снова оглядываюсь себе за спину, осматривая спокойную тихую виллу, прежде чем переключаю все внимание на кабинет.

Внутри сплошная безвкусица, относящаяся к разным культурам, планировка помещения с персидскими коврами, восточными вазами и картинами со всего мира. Но никаких признаков Славы. Все выглядит безопасным. Я вздыхаю с облегчением и на секунду думаю, что это все мое воображение.

Но удар по моему затылку дает понять, что все-таки следовало бежать на улицу.

Зрение расплывается после травмы прикладом пистолета, словно я теряю ощущение времени, но этого не может быть, потому что нападавший не двигается, но и я не падаю. Один сильный удар по затылку не приносит того, на что мой противник рассчитывал.

Вместо этого я в ярости кричу и на чистом адреналине и моих ограниченных тренировках самообороны бью битой Славу по руке. Я попадаю ему по запястью, и тот начинает орать, пистолет вылетает из его рук и с грохотом падает на пол, прежде чем исчезает под оттоманкой.

– Сука! – чертыхается он, но у него только одна действующая рука. Другая перевязана и до сих пор болит от пулевого ранения, которое нанес ему Дмитрий.

Я снова бью его, вопя от страха и волнения. Заставляя его отойти назад, поскольку удары битой его травмируют, я плачу, радуясь, что не полностью все испортила.

Слава быстро ставит крест на моих надеждах, перехватывая биту здоровой рукой и смотря на меня с негодованием. Он сильный крепкий мужчина и наверняка справится с несколькими дилетантскими ударами битой для крикета.

Он чертыхается на меня по-русски и выкручивает биту из моих рук.