Безжалостный

– Что же, сынок, – ответил он, – я восхищаюсь, что вы распространяете Его слово, но я хожу в одну церковь тридцать лет и не хочу ничего менять.

Я знал, что хорошие евангелисты, которые ходят от двери к двери, так легко не сдаются, но понятия не имел, что еще сказать, поэтому улыбнулся, кивнул и прошелся языком по рту, в надежде отыскать какие-нибудь слова.

– Извините, сэр, не вы ли шериф Уолберт? – прозвучал голос Пенни.

– Был им, мэм. Теперь я просто Уолберт, и зовут меня Трумэн.

– С вами они поступили неправильно, – добавила Пенни.

– Что ж, мэм, многое из того, что одни люди делают другим, неправильно, и со мной обошлись не так уж плохо, как с некоторыми.

Совершенно дезориентированный, я улыбнулся Пенни, как, по моему разумению, евангелист, который ходит от двери к двери, мог бы улыбнуться жене, когда хотел знать, а о чем она, черт побери, говорит.

Пенни повернулась ко мне.

– Мои поиски в Интернете. Мистер Уолберт был шерифом, когда Том… когда все это здесь произошло. Он едва начал расследование, как округ уволил его, сославшись на достижение им предельного возраста, шестидесяти двух лет.

– Шериф, который избирался до меня, ушел на пенсию в семьдесят два года, – пояснил Уолберт. – Об этой норме никто никогда не вспоминал. Если на то пошло, уж простите мой цинизм, я не уверен, что она существовала ранее.

Понимая, что Уолберт может стать союзником, я решил прощупать его позицию:

– Это ужасно, то, что сделал Томас Лэндалф.

– Я бы сказал, это ужасно, кто бы это ни сделал.

– Но убить жену и дочь, – в моем голосе слышалось отвращение.

– В заповедях сказано: «Не убий». И Моисей не делил убийства на категории, какие хуже других. Если вы собираетесь ходить от двери к двери со словом Иисуса, мистер Гринвич, вы должны ознакомиться с материалом.

Я поморщился, услышав свою фамилию, повернулся к Пенни.

– Это все волосы. Мне следовало надеть шляпу.

– Шериф, – она пропустила мои слова мимо ушей, – думаю, мы все знаем, что Том Лэндалф никого не убивал и не совершал самоубийства. Ваше присутствие здесь позволяет надеяться, что мы можем обменяться информацией.

– Вам лучше зайти, – Уолберт отступил на шаг.

Пенни и я сами привели Майло в дом убийств, причем не только тех, что принадлежали прошлому.

Глава 51

Мне и Пенни Трумэн Уолберт налил по кружке крепчайшего кофе.

– Я прочитал ваши книги, мистер Гринвич, потому что их рекомендовал Том, и он был прав. – Бывший шериф повернулся к Майло. – Мистер Великан, я могу предложить вам колу или апельсиновый сок.

Майло совершенно не обиделся, наоборот, новое имя ему понравилось, и он попросил сок.

– Роберта Карильо, она занимается продажей этого дома, разрешила мне пожить здесь месяц-другой, – пояснил Уолберт. – Все равно никто не спешит с покупкой. Не то чтобы я хотел здесь жить. Но, возможно, живя здесь, я что-то с чем-то свяжу или найду то, что ранее упустил. Том, Джанет, Мелани, они мне были как родные. У копа толстая шкура, но тут меня проняло.

Уолберт завтракал, когда мы приехали. И теперь стоял у раковины и половиной гренка стирал с тарелки остатки желтка.

– С самого начала я понял, что дело нечисто. Чувствовалось, что все подстроено. Улики говорили о том, что у нас три убийства, а не два убийства и самоубийство, но не прошло и пяти дней после случившегося, как меня против моей воли отправили на пенсию.

– Кто отправил?

– Ревизионная комиссия округа. Половина из них – проныры, от которых можно ждать чего угодно. Но другие-то – нормальные люди, и я удивился, что решение они приняли единогласно.

– Кто-то хотел отстранить вас от расследования, – заявила Пенни.

– Похоже на то. И этот «кто-то» заплатил немалые деньги, чтобы добиться полного единодушия комиссии, или сильно запугал хороших людей. Всматриваясь в лица членов комиссии, я понимал, что прав и в первом, и во втором. Они выглядели и забитыми, словно боялись, и самодовольными, как будто за свой испуг получили приличное вознаграждение.

– И кто теперь шериф? – спросила Пенни.

– До выборов они назначили шерифом Неда Джадда, одного из моих помощников. Нед – человек хороший, но очень уж туп. Он принял версию двух убийств и самоубийства. Теперь он избегает меня из-за стыда, хотя и не знает, что это стыд. Думает, что может поставить меня в неудобное положение.

– Вы, действительно, живете здесь в надежде, что вас что-то осенит? – спросил я, когда Уолберт поставил в раковину пустую тарелку.

– Возможно. По правде говоря, я это делаю, чтобы позлить и вывести из себя членов ревизионной комиссии округа. Если они подумают, что я что-то нарыл, один или двое захотят заехать и узнать, что именно, и, вполне вероятно, выболтают что-то важное, сами того не зная.

Зазвонили в дверь.

– Вы кого-нибудь ждете? – спросила Пенни.

Уолберт нахмурился.

– Никто не приходит сюда, кроме Роберты, риелтора, но она не из тех, кто рано встает.

Пенни и я переглянулись.

– Шериф, – я взял инициативу на себя, – люди, которые убили Лэндалфов, пытались убить нас.

Уже направившись ко входной двери, он остановился и посмотрел на меня так, что напугал бы до смерти, если б я ему лгал.