Безжалостный обольститель

Клодия застала Тинли в парадной гостиной, он натирал суконкой верхушку медного торшера. Ей это показалось странным, учитывая то, который сейчас час.

– Добрый вечер, Тинли, – весело произнесла она.

– Добрый вечер, – ответил он несколько рассеянно, продолжая рассматривать торшер.

Клодия прошла в гостиную, восхищаясь картинами и убранством. Толстые восточные ковры, мебель из английского лесного ореха и мрамора, две большие картины с сельскими пейзажами Ханса Хольбейна Младшего среди нескольких менее крупных и позолоченный потолок. Точную копию такого же потолка она видела в Сент-Джеймсском дворце. Да, нужно признать, что у Кеттеринга хороший вкус, и, судя по всему, слухи о его богатстве не преувеличены.

– Милорд Кеттеринг дома? – спросила она, проводя пальцем по краю вазы из тонкого китайского фарфора.

– Нет, миледи. Он ушел.

Клодия взглянула на дряхлого дворецкого:

– Ушел?

– Да, миледи, – ответил старик, приникнув почти к самому торшеру и полируя какое-то пятнышко. Торшер был уже так начищен, что и без свечей ярко сиял.

– Он проведет вечер вне дома? – снова спросила она. Тинли остановился, посмотрел куда-то через плечо и снова возобновил работу.

– Не могу припомнить.

Слегка нахмурившись, Клодия спросила:

– Ты знаешь, куда он отправился?

– Да, миледи. К мадам Фарантино, – спокойно ответил он. У Клодии перехватило дыхание.

– К мадам Фарантино? – с трудом выдавила она. Тинли кивнул, даже не подняв головы.

– Да, немного развлечений помогут привыкнуть к семейному блаженству, – беспечно сообщил он.

Клодия уставилась на старого дворецкого, не веря собственным ушам. Миллион мыслей вихрем пронеслись в ее головке, и не последней среди них была мысль о том, что Джулиан Дейн – распутник, лишенный стыда и совести.

Она отвернулась от Тинли и невидящим взглядом обвела роскошную гостиную. Ладно, пусть она и не рассчитывала, что он будет верен ей – она даже на минуту не допускала подобной мысли, – но через три дня? Как он может предаваться любви с ней, а потом искать удовольствия с другой женщиной?! Господи, неужели она что-то делает не так?

Нет! Она не возьмет на себя ответственность за то, что у него нет характера! Но какой же он презренный, несносный тип! Человек, лишенный совести. Она должна всегда об этом помнить, чтобы привыкнуть к тому аду, который сама себе устроила.

Клодия вдруг стремительно покинула гостиную, не сказав Тинли ни слова, чувствуя, как вокруг ее глупого сердца вырастает стена отчуждения. А ведь она едва не отдала это сердце ему! Что ж, повеса может пользоваться ее телом, это его право, но ему никогда не получить ее душу и сердце. Она однажды уже стала жертвой его чар... нет, дважды, но больше это не повторится.

И она ни за что не станет наряжаться для него в новое платье!

Они выпили только по бокалу портвейна, когда Джулиан вдруг вскочил, набросил накидку и похлопал себя по карманам в поисках очков. Сидя в удобном кожаном кресле, Артур с усмешкой наблюдал за этими манипуляциями.

– Так быстро уходишь, Кеттеринг? А я думал, тебе хотелось отдохнуть от семейного блаженства.

Джулиан наконец выудил очки из кармана и водрузил на нос.

– Ты заслуживаешь похвалы за свои усилия, Кристиан. Это, должно быть, твой конек.

– Прошу прощения, сэр, но мой конек – это предсказание будущего. Занимаюсь этим всю жизнь, – добавил Артур и поднял бокал с портвейном, насмешливо салютуя самому себе.

– Неужели? – улыбнулся Джулиан, натягивая перчатки.

– Хочешь узнать мое последнее предсказание? Джулиан, принимая шляпу у лакея, засмеялся:

– Давай, повесели меня. Ореховые глаза Артура смеялись.

– Так вот, – начал он, выдержав драматическую паузу, – ты безумно влюбишься в свою жену.

Джулиан внутренне вздрогнул, но спохватился и заставил себя рассмеяться.

– Ты всегда был сентиментален и глуп, Артур, – произнес он и, продолжая смеяться, отвернулся, внезапно почувствовав непреодолимое желание уйти.

– Только сам не будь глупцом, Кеттеринг! – крикнул ему вдогонку Артур, и Джулиану вдруг стало очень не по себе.

На Сент-Джеймс-сквер он торопливо взбежал по ступеням своего дома и, буквально ворвавшись в прихожую, бросил накидку и перчатки оторопевшему лакею как раз в тот момент, когда появился Тинли, едва передвигавший ноги.

– А, Тинли. Где я могу найти леди Кеттеринг? – спросил он, уверенный в том, что она так и не выходила из своих покоев.

– Не могу сказать, милорд, – сообщил Тинли. Старый дворецкий не заметил странного взгляда лакея и так же неторопливо прошаркал мимо них, скрывшись в коридоре.

– Прошу прощения, милорд, но ее сиятельство в голубой гостиной, – сообщил лакей.

Джулиан удивленно посмотрел на него:

– В голубой гостиной? Лакей кивнул.

А, значит, она все-таки прекратила свое добровольное заточение.

– Очень хорошо, – сказал он и направился в голубую гостиную.