Безжалостный соперник (ЛП)

После соревнований по плаванию, в которых Ники действительно меня уничтожил, я избегала его всю первую неделю летних каникул.

Я делала это небрежно. В один день планировала сходить с друзьями в Сакс, в другой пошла в библиотеку. Я даже дошла до того, что присоединилась к маме и ее скучным друзьям на поздний завтрак.

Но Ники по-прежнему приходил каждый день с решительным стоическим выражением лица человека, который хотел, чтобы наша дружба продолжалась. И каждый день я придумывала что-то еще, чтобы сделать. Что-то, что не включало его в мои планы.

Я знала, что наказываю его за то, что он не поцеловал меня, пусть и окольным путем. Руслана заставляла его помогать ей по дому, чтобы занять его. Она давала ему несколько перерывов каждый день, которые он проводил на балконе гостиной, примыкающем к террасе моей спальни. Прыгать между балконами было выполнимо, но рискованно. Стеклянный барьер был слишком высоким, поэтому приходилось перелезать через перила и висеть на краю небоскреба три фута, пока не переберешься на другую сторону.

Однажды в первую неделю, когда Руслана выносила мусор, а я только что вернулась с очередной бессмысленной прогулки, чтобы избежать его, Ники поспешил к стеклянному окну между нами и прижал к нему руки. Я сделала то же самое, мгновенно притянутая к нему, как магнитом.

— Ты наказываешь меня? — спросил он без тени гнева в голосе.

Я недоверчиво рассмеялась.

— И зачем мне это?

— Ты точно знаешь, зачем.

— Вау, Ники. Сильно раздутое эго?

Он бесстрастно изучал меня. Я чувствовала себя самой большой идиоткой в мире. Он попробовал другую тактику.

— Мы до сих пор друзья?

Я бросила на него сочувствующий взгляд, который ненавидела. Так смотрели на меня популярные девушки в школе, когда я говорила что-то занудное или непристойное.

— Это нормально, если я не хочу проводить с тобой все лето, ты же знаешь.

— Полагаю так. — Он так внимательно смотрел на меня, что мне казалось, что он раздевает меня по части моей лжи, по одному пункту за раз. — Но, похоже, ты не хочешь провести со мной ни минуты.

— Хочу. Я поплаваю с тобой завтра. О, подожди. — Я щелкнул пальцами. — Я пообещала папе, что пойду к нему в офис и помогу его секретарям с документами.

— Я проигрываю в подшивке документов? — Его глаза вспыхнули.

— Как угодно, Ники. Это опыт работы. В любом случае, нам обоим следует подумать о том, чтобы найти работу на лето в следующем году. Мы слишком стары для этого.

Он сузил глаза, переводя взгляд с перил на меня. Я покачала головой. Я не хотела, чтобы он умер. Я имею в виду, ладно, может быть, немного, потому что он отверг меня, и это было больно, но я знала, что не выживу, если с ним что-нибудь случится.

— Не пересекай барьер, — предупредила я. У меня было ощущение, что мы говорили о гораздо большем, чем просто перила.

Но он сделал шаг. Вот-вот переступит. Я вздрогнула.

Мать позвала его вернуться. Он улыбнулся.

— Для тебя, Арья, я мог бы.

***

И он сделал.

После девяти мучительных дней, перемежающихся выходными, полными криков в подушку. Я зашнуровала кроссовки, готовясь к бесцельному блужданию по Манхэттену во второй половине дня, чтобы избежать встречи с ним. Руслана отсутствовала, покупала продукты, а мои родители были на работе и на уроке тенниса соответственно. В доме было тихо, если не считать Фифи, ши-тцу, которая громко лаяла на новую статую, которую Беатрис выиграла на аукционе в минувшие выходные. В этой собаке было бесконечное количество милоты и глупости.

Боковым зрением я заметила движение на своей террасе, а когда повернула голову, чтобы лучше рассмотреть, то увидел, что Ники висит между жизнью и смертью.

Я вскочила с кровати и побежала на балкон.

— Дурак! — Я плакала, мое сердце билось пять тысяч раз в минуту.

Но Ники был гибким и спортивным, он прыгнул в безопасное место и уже отряхивал руки, прежде чем я открыла балконную дверь.

— Ты мог умереть! — Я толкнула его в свою комнату, за перила.

— Не повезло, принцесса с серебряной ложкой.

Я ненавидела и наслаждалась этим прозвищем в равной степени. Раскопки раздражали, но он назвал меня принцессой.

— Ну, я могла быть голой!

— Мне могло повезти, — мягко ответил он, закрыв за нами дверь и прислонившись к комоду, скрестив лодыжки. Его лицо выглядело мягким, но напряженным. Как картина маслом. Я хотела плакать. Это было несправедливо, что он не был моим. И было несправедливо, что даже если бы он мог быть им, нам всегда приходилось бы держать это в секрете. — Нам нужно поговорить, приятель.

То, как он произнес слово «приятель» , подсказало мне, что он больше не считает меня таковым.

— Поторопись. — Я встречаюсь с друзьями через полчаса.

— Нет, не встречаешься.

Скрестив руки на груди, я уже была в обороне. Я чувствовала себя глупо. До сих пор мы с Ники были родственными душами. Связаны невидимой связью. Двое забытых детей в большом городе. Несмотря на то, что мы были из разных слоев общества, у нас было так много общего. Теперь все казалось неправильным. Он одержал верх. Он знала, что я люблю его таким. Баланс сместился.