Безжизненно стучат не любящих два сердца

— Бабуш! — бросаюсь к ней. Подхватив ее прозрачные полноватые пальчики, закружилась с Кавис по комнате, продолжая смеяться. Но неожиданно ко мне приходит мысль. Я резко останавливаюсь и понимаю, что хлопаю в недоумении ресницами.

— Ну, чего уже надумала? Голова твоя бедовая. Закружила старушку совсем, — опустившись в кресло, глубоко затянувшись, Кавис с блаженством на лице выпустила из трубки кольца дыма.

— Бабуш… — присаживаюсь на пол в позе лотоса рядом с креслом, в котором сидит призрак, и уже без всякого веселья спрашиваю: — Ба… а почему я вас вижу?

— А я уж думала, что и не додумаешься до этого вопроса. Но вариант ответа не один. Первый говорит о том, что ты, моя девочка, сразу отпустила мир, в котором родилась. Второе…

Сердце мгновенно окутывает боль. Слышать о том, что я отпустила мир, в котором жила — трудно и страшно. Для моего разума невыносимо потерять невидимую нить, за которую все время хватаюсь. Дышать становится тяжело. В ушах стоит звон. Опустив голову, закрываю ладонями уши и зажмуриваю со всей силы глаза.

Немного отрезвляют скатившиеся по щекам горячие ручейки слез. Вздрагиваю от прикосновения к плечам материнских рук. Поворачиваюсь, обнимаю ее со всей силы и отдаюсь во власть слез. Мне нужна она, единственная во всей вселенной — мама. Отдающая всю себя. Она дала мне вторую жизнь. Дала в нее веру. И я задаю себе вопрос: «Зачем ты цепляешься за тот мир? Подарил ли он тебе столько тепла и любви? Нашелся ли в том мире человек, который пожертвовал бы собой ради тебя? Нет. Сотня, миллион, бесконечное число — нет».

— Мам… Прости. Сорвалась, — укладываю голову на ее ногах. От прикосновения к моим вздрагивающим плечам ее горячих рук по телу мгновенно расползается спокойствие и тихое счастье.

Ярима молчит, она как никто понимает мои терзания и боль души.

— Отпусти, — шепчет она мне на ушко. — Прошлое невозможно вернуть и изменить. Живи настоящим и будущим. И кстати, меня тоже заинтересовал твой вопрос.

Шмыгнув носом, поднимаю на нее свое заплаканное лицо, и наши взоры обращаются к Кавис.

— Девочка моя, — в глазах призрака столько боли и нежности. — Какая у тебя добрая и открытая душа. Тебе придется нелегко. Но ничего не поделать. Научить кого-то жизни просто невозможно. А на ваш вопрос отвечу. Помимо твоего первого магического дара, полученного от Риан, ты приобрела второй. Этот дар называется — разговаривающая с призраками. Не могу сказать, был ли он у Ливин или наш мир наградил тебя им.

Я мгновенно забываю про душевные терзания. Вся загораюсь от одной лишь мысли о магии. Прислушиваюсь к своему внутреннему состоянию и понимаю, что ничего не чувствую.

— А ты уверена? Лавир — маг шестого уровня, а вас видит.

Полные плечи Кавис дергаются от смешка.

— Ну, допустим, противостоять магическому зрению мага седьмого и выше уровня призраки не могут, но говорить с ними они уж точно не будут. Мы, как ты знаешь, ведьмины покровители, кому хотим, тому и показываемся. Но вот от твоих серых глазок спрятаться уже ни один призрак не сможет.

Меня мгновенно охватывает азарт и тут же сходит, словно снежная лавина с гор.

— Чего-то я не пойму. Я много передач видела по телевизору о приведениях. Показывали заснятые на скрытые камеры кадры, их появления и передвижения. Зрелище, я вам скажу, то еще. Высказывали мнение, что призраков среди живущих людей много, но мы их не видим. Таким образом, наш разум якобы защищен. Я уже восьмой месяц в этом мире, а кроме вас никого не вижу.

— Понятия не имею, как в вашем мире, но у нас призраков очень мало. Не уходят на перерождения лишь те, кого держит на земле незаконченное дело или что-то терзает беспокойную душу. Хотя с твоим магическим даром ты можешь призвать призрак независимо от того, когда умер человек.

— Ну, уж нет. Мне и вас вполне хватает.

Потерев ладонями выступившие на плечах мурашки, перевела взгляд на Симору, затем на Хамиру.

— Все хотела у вас спросить. А вы отчего практически одновременно умерли?

Обе красотки, опустив головы, издали свистящий тяжкий вздох.

— Зелье забвения варили, — потупив виноватый взор в пол, вымолвила Симора.

— Вы что, снадобья на себе испробовали? — моему удивлению нет предела.

— Я говорила этой дурочке, что нужно было эфедру добавлять, а она: да что ты понимаешь, митрагина прекрасная лучшее средство для затуманивания разума! — проговорив голосом Симоры, Хамира отлетела от нее, буравя злым взглядом.

— Раз ты такая умная, то чего за мной на тот свет пожаловала? — Симора решила не уступать сестре.

— Понятно. Каждая пробовала свое варево. Только вот одного не пойму, эти два растения могли вызвать у вас лишь галлюцинации, но никак не смерть. А ну-ка подробно состав мне опишите.

От голоса Кавис в комнате резко похолодало градусов на пять. Машинально потерев плечи ладонями в ожидании ответа, я переводила взгляд с одной тетушки на другую.

— Да ничего сложного в нем нет, — вымолвила Симора, бросив обиженный взгляд на сестру, продолжила: — Корень аконита…