Беззумный Аддам

Но это не помешало ему создать копию игры, а потом запрограммировать в гадком рту у одного из паразитов портал. Программный код Зеб сохранил на флешку с тройной защитой и спрятал в глубине ящика в рабочем столе своего менеджера, в куче резиночек, засморканных бумажных салфеток и облепленных трухой леденцов от кашля. Там никто никогда искать не станет.

Костяная пещера

Каллиграфия

Тоби корпит над дневником. Ей на самом деле неохота, да и сил нет, но Зеб так старался раздобыть для нее письменные принадлежности – и, конечно, заметит, если она не будет их использовать. Она пишет в дешевой школьной тетради из аптечно-хозяйственного магазина. На обложке – ярко-желтое солнце, розовые маргаритки и мальчик с девочкой в стиле «палка, палка, огуречик», как когда-то рисовали дети. Когда на Земле еще жили человеческие дети. Как давно это было? Кажется, что эпидемия случилась много веков назад. Хотя на самом деле прошло меньше полугода.

На мальчике синие шорты, синяя кепка и красная рубашка; у девочки косички, треугольная юбка и синяя кофточка. У обоих вместо глаз расплывчатые черные пятна, а вместо ртов толстые красные загогулины углами вверх; мальчик и девочка хохочут так, словно сейчас умрут со смеху.

Умрут. Эти дети нарисованные, но Тоби все равно кажется, что сейчас они уже умерли, как все настоящие дети. Она не может смотреть на эту обложку – ей больно.

Надо концентрироваться на одной задаче. Нечего киснуть и зацикливаться на мрачных мыслях. Будем жить так: день прошел, и слава Богу.

«Праздник святого Боба Хантера и святых с «Рейнбоу Уорриор»», – пишет Тоби. Возможно, с календарной точки зрения она ошиблась на пару дней, но тут ничего не поделаешь – проверить невозможно. Никакого центрального авторитета, ведающего календарем, больше не существует. А может быть, Ребекка знает? Ведь для праздников и дней памяти святых полагаются особые рецепты. Может быть, Ребекка помнит их наизусть; может быть, она вела счет дней.

«Луна: растущая выпуклая. Погода: как обычно. Примечательные события: свиньи проявляют групповую агрессию. Отряд Зеба на вылазке видел следы больболистов: частично разделанную тушу поросенка, убитого из распылителя. Найдена также сандалия с подошвой из автомобильной шины, возможно – след Адама Первого. Знаков, свидетельствующих о несомненном присутствии Адама Первого и вертоградарей, не обнаружено».

Подумав, она добавляет:

«Джимми очнулся и идет на поправку. Дети Коростеля по-прежнему дружелюбны».

– Что ты делаешь, о Тоби? – Это мальчик, Черная Борода; Тоби не слышала, как он подошел. – Что это за черточки?

– Поди сюда, – говорит она. – Я тебя не укушу. Смотри. То, что я делаю, называется «писать»: эти черточки – письмена. Смотри, я тебе покажу.

Она объясняет ему азы. Это бумага, она делается из деревьев. «А дереву не больно? Нет – когда из него делают бумагу, оно уже умерло». Крошечная ложь, но все же. «А это – ручка. В ней черная жидкость, которая называется «чернила». Но можно писать и без ручки». И хорошо – потому что шариковые стержни скоро все выйдут.

Чтобы делать письмена, можно использовать разные вещи. Вместо чернил – сок бузины, вместо ручки – птичье перо. А можно писать палочкой на мокром песке. Все эти вещи годятся, чтобы делать письмена.

– Чтобы что-нибудь написать, надо нарисовать буквы, – объясняет она. – Каждая буква означает звук. А если составить буквы вместе, получаются слова. Слова остаются на бумаге, и потом другие люди, увидев письмена, услышат эти слова.

Черная Борода смотрит на нее, удивленно и недоверчиво щурясь.

– О Тоби, но ведь эта вещь не умеет говорить. Я вижу следы, которые ты оставила. Но они молчат.

– Их голосом становишься ты, – объясняет она. – Когда делаешь то, что называется чтением. Читать – значит превращать эти письмена обратно в слова. Смотри, я сейчас напишу твое имя.

Она осторожно вырывает из тетради последнюю страницу и пишет на ней печатными буквами: ЧЕРНАЯ БОРОДА. Потом называет буквы по порядку.

– Видишь? Это означает тебя. Твое имя.

Она вкладывает ручку ему в руку, сжимает его пальцы и двигает ими, обводя контур: буква «Б».

– Б, «бэ» – как овца блеет. Тот же самый звук.

Зачем она объясняет? Что ему проку во всем этом?

– Это не я, – Черная Борода хмурится. – И на овцу совсем не похоже. Это просто отметины.

– Отнеси эту бумагу Рен, – улыбается Тоби. – Попроси ее прочитать, что там написано, а потом вернись ко мне и скажи, назвала ли она твое имя.

Черная Борода смотрит на нее. Он не верит ее россказням, но все равно берет бумагу – осторожно, словно та покрыта невидимым ядом.

– Ты побудешь тут? – спрашивает он. – Пока я не вернусь?

– Да, я буду тут и никуда не уйду.

Он выходит, пятясь задом через дверь, как обычно, и пристально смотрит на Тоби, пока не скрывается за углом.

Она возвращается к дневнику. Что еще написать, кроме голых фактов, скудной хроники каждого дня? Какие истории? Какая история может быть полезна – людям, в существовании которых она не может быть уверена, жителям будущего, которое ей не дано предвидеть?