Беззвёздная дорога (СИ)

— Наверное, на Эрессеа, — сказал Фингон. Затем он остановился и вспомнил, насколько же далеко от Лориэна до берега — того самого берега, где им нужно будет попросить у кого-то из тэлери лодку, чтобы отправиться на Одинокий остров — и одна мысль о таком неловком разговоре уже была достаточно пугающей! И как будто это само по себе уже не было достаточно плохо, по дороге им, наверное, встретится множество любопытных зевак. Хотя в садах Лориэна и тихо, они редко бывают пусты, а за их пределами лежали другие, гораздо более населённые области. Неужели Маэдросу придётся вот так и идти всю дорогу — босиком, в обтрёпанной одежде под взглядами всех этих пытливых глаз? Покаянный путь самого Фингона из Мандоса туда, где он должен был преклонить колена перед троном Ольвэ не был и вполовину так труден!

— Я не могу! — слабо сказал Маэдрос.

Но он посмотрел на Фингона, и в выражении его лица появилось что-то от старого упрямства. Плечи его расправились, челюсть напряглась.

— Я должен, — сказал он.

— Мы же можем немного подождать, — сказал Фингон. Он умоляюще взглянул на Эстэ. — Ведь можем?

Эстэ лишь подняла брови и ничего не ответила. Если они станут ждать, подумал Фингон, легче не станет. Может быть, будет и тяжелее.

— Я же сказал, я буду отважным, — сказал Маэдрос. Он перекосился. — Только я не понял, что начать надо будет сразу же. Но легче не станет, Фингон. Ты хотя бы будешь со мной?

— Конечно, я буду с тобой! — сказал Фингон.

— Тогда нам лучше пойти.

Они оба поклонились Эстэ, которая подняла руку в торжественном прощании. Рука об руку они пошли к просвету в деревьях, который вёл их прочь от рощи. Но когда Фингон увидел мельком вдали изгиб белоснежного моста — туда вёл их путь, — Эстэ воскликнула у них за спиной:

— Погодите!

Фингон и Маэдрос остановились и обернулись. Целительница стояла под деревьями, улыбаясь. Когда они посмотрели на неё, её улыбка перетекла в нежный смех, напоминавший звон текущей воды.

— Ну хорошо же! — сказала она. — А почему бы и нет? Но осторожно с моими деревьями!

Маэдрос недоуменно посмотрел на Фингона. Фингон покачал головой — он был точно так же ошарашен.

И внезапно они услышали дикий, яростный зов у себя над головами. Это был тот же гордый, свирепый зов Орла, который когда-то, давным-давно, дал Фингону повод надеяться — когда ему уже казалось, что надежды нет совсем. Затем послышался звук хлопающих огромных крыльев, и мгновение спустя могучий Орёл прорвался через свод листьев в потоке сверкающих перьев и в вихре зелёных листьев.

— Я же говорила — осторожно с моими деревьями! — сказала Эстэ.

Орёл сложил крылья. Вид у него был застенчивый — насколько это было вообще возможно для него, такого исполинского повелителя высоких ветров. Затем он склонил голову и один из его блестящих золотых глаз остановился сначала на Фингоне, потом — на Маэдросе. Он ничего не сказал, но было совершенно очевидно, что они должны были сделать.

Оба они взобрались на широкую спину Орла. Он был не таким великаном, как Торондор, но всё-таки был во много-много раз больше любой обычной птицы. Точно так же как тогда, давным-давно, Фингон убедился, что Маэдрос сидит перед ним, чтобы он, Фингон, мог за него держаться.

— Сейчас уже гораздо меньше вероятности, что я упаду! — сказал Маэдрос через плечо.

— Просто порадуй меня, — сказал Фингон.

Орёл испустил крик и сделал, казалось бы, невозможный прыжок в воздух. Его крылья широко раскинулись, но на сей раз он не разбросал кругом листья. Он плавно, кругами поднимался над Лориэном, а затем повернул на восток; холодный ветер от быстрого полёта сдувал волосы Фингона с лица.

Фингон почувствовал, что на самом деле это огромная радость — быть под Солнцем, лететь на этих широких крыльях, обнимая Маэдроса за талию. А если он закрывал глаза и прижимался лицом к плечу Маэдроса… ну, Маэдрос, уже знал, что он чувствует, а Орёл вряд ли бы рассказал кому-нибудь об этом.

******

Орёл перенёс их через землю и море и опустил на вершине низкого холма на восточном берегу Тол Эрессеа. Фингон был очень благодарен ему. В глубине души он ожидал, что их отвезут к самому трону Манвэ и ему прикажут немедленно объясниться, и по выражению лица Маэдроса было очевидно, что тот думал так же. Однако Орёл просто оставил их тут, не говоря ни слова, и опять взлетел. Очень скоро даже для эльфийских глаз он превратился лишь в тёмную точку в светлом небе.