Бяк-бяк-бяк-бяк (СИ)

— Слава, что-то мне не очень хорошо… возьми управление… и давай лучше в Хабаровск вернемся…

— Не волнуйся, все сделаю правильно.

Полковник — которого звали совсем не Слава — выглянул в салон: гость, как ему и полагалось, мирно спал. Тогда он, выглянув в окно и убедившись, что внизу уже проплывает Малый Хинган, закрепил штурвал извлеченной из рукава летной куртки приспособой, открыл валяющийся в салоне ящик. На то, чтобы вытащить из ящика тело и усадить его в правое кресло у него ушло буквально пара минут, все же мастерство не пропьешь. Затем он надел так же спрятанный в ящике парашют… неприятно, конечно — но при работе в СМЕРШе приходилось и менее приятные вещи использовать. Открыл дверь, выкинул за борт ящик, не спеша вернулся в кабину, снял приспособу со штурвала, уменьшил газ… Еще раз огляделся — и вышел в открытую дверь. По уверениям специалистов, самолет свалится минут через пять-десять, а если не свалится, то на малом газу опустится и в какую-нибудь гору врежется. И у оставшихся в самолете шансов на выживание будет крайне немного. А если кто-то и выживет, то за этим проследят уже другие люди: товарищ Абакумов подобными делами занимался исключительно аккуратно.

Летчика полковнику было совершенно не жаль: откровенно говоря, всю прошедшую неделю он с огромным трудом удерживался от того, чтобы своими руками не придушить этого охранника фашистского концлагеря. А пассажира… Приказ ему зачитал лично товарищ Абакумов, но, судя по тому, что рядом с министром сидел лично товарищ Берия, внимательно глядя на полковника Госбезопасности, пассажира тоже жалеть не требовалось.

Спустя десять дней на докладе у Абакумова капитан Коноваленко (с которым полковник Макаров не один десяток шпионов и диверсантов во время войны нейтрализовал) сообщил:

— Красиво упали, без пожара, но все равно всмятку. Я поисковой группе координаты примерные указал… километров на пятьдесят южнее, так что до весны точно никто ничего не найдет. А если и весной не найдут… летом пойду с геологами что-то в горах искать.

— Ну что, — криво усмехнулся Виктор Семенович, — по «Звезде» вы заслужили, а, может быть, и по «Знамени». В отпуск не отправляю, какой отпуск-то в конце октября? Но на следующее лето на месяц в Крыму можете рассчитывать, это лично Лаврентий Павлович распорядился. Однако сейчас новая работенка намечается, так что не расслабляйтесь особо…

Вот такие они — бабочки. Взмахнула одна крылышком — и последний летающий экземпляр самолета, который никогда уже не получит индекс «Ан-2», забрал с собой на тот свет и одного не очень верного товарищу Сталину товарища, который теперь никогда уже не станет Первым секретарем ЦК партии…

Пятидесятый год в стране начался довольно успешно. А конкретно в МАПе — более чем успешно. Как, впрочем, и в МОМе, и в Средмаше. Не потому, что было что-то выдающееся сделано, а как раз потому, что ничего выдающегося сделано не было. На предприятиях министерства шла обычная, в чем-то даже будничная работа — и шла она практически в полном соответствии с планами. Планово производились самолеты, планово изготавливались новые изделия под шифром РДС-1, планово шли запуски ракет…

То есть как раз запуски шли не очень «планово», каждая вторая ракета (если иметь в виду «дальние», жидкостные) летать никуда не хотела. Или хотела лететь вовсе не туда, куда хотели ее отправить люди. Но это-то было всем понятно: работа принципиально новая, в ней неизвестного больше, чем известного вообще во всех других отраслях машиностроения.

По этому поводу в скромно обставленном кабинете в новеньком здании в Реутово собрались несколько человек, перед которыми товарищ Сталин поставил один непростой вопрос. То есть вопрос он задал только одному из них — Главному Маршалу авиации товарищу Новикову, но отвечать на него предстояло всем:

— Итак, мне предстоит, причем уже на этой неделе, ответить на простой вопрос: какого хрена страна тратит многие миллионы на работу КБ в Подлипках, если ваше изделие…

— Я думаю, что ответить на вопрос очень просто, — заметил Владимир Николаевич, — мои самолеты-снаряды все же хоть и очень непростые, но все же самолеты. Это сейчас в противника нет средств, способных эти самолеты сбить, но никто не гарантирует, что такие средства не появятся через год-два. Насколько мне известно, мы тоже такие средства разрабатываем… кстати, именно ракеты. А вот то, что собирается сделать Королев, и даже то, что он уже делает — это в обозримом будущем сбить никто не сможет.

— Веский довод.

— Но не единственный. В принципе его ракеты и лететь будут гораздо быстрее.

— А если твою ракету… ну, которая у тебя в качестве стартового ускорителя…

— Начну с того, что у меня такая ракета лишь в проекте, а у Королева ракеты уже летают.

— Хреново летают, из шести до цели только две долетели.

— Но он ракеты свои когда-нибудь доведет. К тому же никто не гарантирует, что моя — будущая — ракета будет сразу летать хорошо. Я, конечно, ее тоже когда-то доведу до рабочего состояния, но в этой части Королев меня обгоняет лет на пять, а то и на семь.

— Скромничаешь.