Библейская археология: научный подход к тайнам тысячелетий

Ученик Вундта Леман пытался найти те психологические факторы, которые могли порождать и из-за ошибок восприятия и определенной настроенности наблюдателя. Свой общий вывод он сформулировал так: «Все эти суеверия имеют в зародыше то или иное ложное толкование реального наблюдения». И что-то в этом выводе, несомненно, соответствовало действительности. Мы видим это и сегодня. Люди склонны переоценивать точность своих наблюдений, преувеличивать автоматизм органов чувств и недооценивать влияние «дополнительных» факторов. Так, фильм, в котором движение руки состоит на самом деле из отдельных кадров этой руки, застывшей в разных положениях, создает у нас иллюзию непрерывного движения, потому что память «дополняет» стоячие кадры собственным знанием того, как движется рука в жизни. Такого рода «дополнения» могут играть роль в т. н. видении духов или призраков: порыв холодного ветра в сочетании с отдаленным воем собаки может восприниматься как появление покойника, особенно если наблюдатель расположен к такому толкованию. На этом основаны и многочисленные случаи внушения, когда внушающий использует «ожидания» внушаемого субъекта, направляя его к желаемой интерпретации невинного события. В 50-е годы некто Прайс снял в Лондоне «дом с привидениями» и пригласил через газету добровольцев для наблюдения за ними, заранее объяснив, каких признаков следует ожидать; большинство откликнувшихся утверждали позднее, будто действительно наблюдали эти признаки. Такие ложные трактовки особенно легко закрепляются в группах людей, имеющих склонность к одинаковым толкованиям (например, в группах участников спиритических сеансов): такие группы обнаруживают усиленную психологическую тенденцию к установлению униформизма трактовки и решительно сплачиваются против всякого «диссидента», вплоть до изгнания его из своей среды.

Но если бы суеверие было просто результатом ошибки или ложного толкования, то его легко было бы побороть. Тот факт, что люди цепко держатся за свои суеверия, показывает, что их причина коренится куда глубже — где-то в глубинах психологии личности. Понимание этого породило следующую гипотезу происхождения суеверий — психоаналитическую. Согласно этой гипотезе, суеверия — продукт нашего подсознательного или бессознательного. Начало этому толкованию положил Фрейд. Одна из его пациенток рассказала ему, что во сне видела, будто встретила знакомого врача, и на следующий день действительно встретила его. Фрейд тщательно расспросил ее и установил, что до встречи она ничего не помнила об этом якобы «вещем» сне. Можно было бы успокоиться на этом и сказать, что сон ей «припомнился» задним числом, то есть, проще говоря, придумался. Но Фрейд на этом не остановился. Его заинтересовало происхождение всех такого рода ошибок памяти. Более подробные расспросы показали, что женщина была раньше увлечена приятелем встреченного врача, но потом он с ней разошелся. По Фрейду, ее иллюзия во время встречи с врачом (т. е. «припоминание» несуществовавшего сна) была равносильна возгласу: «Ах, доктор, вы мне напомнили те дни, когда я видела вас вместе с вашим приятелем!» Иными словами, Фрейд усмотрел источник ложного припоминания в реальных, но подавленных подсознательных эмоциях.

Того же рода, заключил он, и источник наших суеверий. Подавленное подсознательное не может выйти на свет сознания и «переносится», «проецируется» на что-то иное — например, превращается в предчувствие чьей-то смерти и т. п. Когда это предчувствие по случайному совпадению реализуется, человек обретает убежденность в эффективности своих предчувствий или — если он подсознательно чего-то желал — желаний. В своей книге «Тотем и табу» Фрейд проследил зарождение такой убежденности к раннему детскому возрасту: ребенок полагает, что мир подчиняется его воле, склонен приписывать внешние события своему воздействию на окружающее. Такое «детское» мышление Фрейд считал характерным для «детей человечества», для дикарей; этим он объяснял их магические ритуалы и заклинания. Один из учеников Фрейда Ференци указал на то, что у ребенка эта вера закрепляется еще и потому, что плач и капризы зачастую действительно помогают им добиться желаемого. Другие ученики великого психоаналитика постулировали, что эта «детская» склонность подсознательно связывать осуществление собственных желаний с каким-то своим «магическим» воздействием на окружающий мир сохраняется и во взрослом возрасте — например, у шизофреников и невротиков. На этом основании другой ученик Фрейда, Филд, даже предположил, что магические идеи первоначально вообще родились в мозгах первобытных шизофреников, для мышления которых была характерна детская вера в прямую связь символических жестов и реальных событий, а уже от них эти магические суеверия были восприняты всем племенем.