Библейские чтения: Апостол

Итак, пять лет комиссия из образованнейших людей работала над этим текстом. Владыка Кассиан – и об этом рассказывает Борис Зайцев не только в этом очерке, но и во многих других местах – приводил множество толкований на каждое конкретное место, предлагал своим сотрудникам вдумываться в значение каждого глагола, каждого существительного и прилагательного, исходя из того, чтó значит оно во всех остальных греческих текстах, где встречается. Не просто по словарю или по смыслу переводился тот или иной глагол, то или иное слово, не просто бралось его значение из синодального перевода, нет – изучался весь комплекс значений, все случаи употребления данного слова у самых разных греческих авторов. И только потом принималось решение. Но не всегда, как видно из приведенного отрывка, окончательное. Перевод – это поиск, перевод – это всегда продирание к тексту! Иногда нам кажется, что мы переводим Евангелие, а на самом деле мы, читая его по-гречески, при переводе мысленно подставляем слова, взятые из синодального перевода. Владыка Кассиан с самого начала решил не идти по этому пути, а убедил своих коллег вдуматься в значение каждого слова, исходя из тех возможностей, которые открывает современная филологическая наука.

Владыка Кассиан открыл удивительный путь благоговейного, молитвенного и, одновременно, глубоко научного вчитывания в текст Нового Завета. И я думаю, что мы должны сегодня идти именно таким путем. Не просто быть защитниками славянского или синодального, или какого-либо другого еще перевода, или, наоборот, их противниками, нет – мы должны, опираясь на все без исключения известные нам переводы, толкования, словари (к счастью, их теперь немало!) глубочайшим образом вдумываться в каждое слово того текста, который с вами читаем.

Итак, задача наша, если мы христиане, если мы верующие люди, если мы хотим услышать то, чтó говорит нам Сам Иисус, не следовать тому или иному переводу, а вслушиваться в голос Его, вдумываясь в каждое слово, продираясь к тому, не дошедшему до нас, арамейскому оригиналу, который восходит к словам Иисуса. Поэтому, вдумываясь в этот текст, надо понять, что и греческого недостаточно, надо задействовать другие переводы Нового Завета на древние языки: на коптский, на сирийский, на армянский, может быть, на грузинский. Среди этих языков нельзя не назвать славянский язык. Прибавим к этому готский, прибавим к этому латынь, старофранцузский и еще какие-то другие языки древнего мира.

Вдумываясь во всё то, что накоплено христианами за две тысячи лет для толкования Евангельского текста, будем продираться к тому, чтó говорит нам Христос, чтобы, в конце концов, в результате этого чтения услышать Его голос, понять, чтó Он хочет от нас этими словами!

Беседа на радиоканале «София». Январь 1997 года.

«Язык не в силах рассказать, не в силах буква передать»: размышления об Иисусовой молитве

П равославие – это не просто система приходов, монастырей, не просто епископы, священники и миряне той или иной, каноничной или неканоничной юрисдикции. Православие – это, прежде всего, духовная традиция, совершенно особая и, если так можно выразиться, раскрывающая особую грань христианства, не замеченную, иногда утраченную католиками и протестантами. Именно поэтому в Англии, во Франции, в США православие не перестает быть русским, хотя богослужение давно уже совершается не по-славянски, а на французском или английском языках.

Важно понимать и то, что православие, прежде всего, в России, говорит с нами на очень непростом языке. На Руси оно довольно долго вообще не было артикулировано в вербальной форме. Это был мир икон и безмолвной молитвы. Как говорит Е.Трубецкой, «русские иконописцы с поразительной ясностью и силой воплотили в образах и красках то, что наполняло их душу, – видение иной жизненной правды и иного смысла мира». Далее в той же статье «Умозрение в красках» Трубецкой продолжает: «Пытаясь выразить в словах сущность их ответа, я, конечно, сознаю, что никакие слова не в состоянии передать красоты и мощи этого несравненного языка религиозных символов».

Nec lingua valet dicere, nec littera exprimere («Язык не в силах рассказать, не в силах буква передать», – говорит в гимне Jesu dulcis memoria св. Бернард Клервоский (1091–1153). Утверждая принцип, согласно которому слова бессильны для передачи того, что составляет саму суть религиозного чувства, Бернард более приближается к христианскому Востоку, нежели выражает принципы религиозности западного христианства, которое уже в его эпоху научилось выражать в слове свои мистические озарения.