Библейские холмы

В ста километрах ниже по реке от Мосула и Ниневии лежит на широкой излучине Тигра пустыня Калат Шергат. Здесь расположен один из тех заманчивых для исследователя холмов, которые безжалостно скрывают блеск и нищету далекого прошлого. Под этим холмом из Калат Шергата еще Рассам, открывший библиотеку в Ниневии, искал документы и скульптуры ассирийцев, но он вскоре бросил эти раскопки.

Скопища мух днем и скопища комаров ночью, жаловался Вальтер Андре, сразу же отравляют жизнь в этом «лунном краю, лишенном растительности». Только изредка проходят здесь караваны из Мосула или из Багдада. Кто хочет жить и работать в этой пустыне, должен запастись всем, вплоть до куска хлеба и капли воды. Он должен запастись терпением и проявлять огромный интерес к своей работе. Он должен научиться переносить весной, летом и осенью мучительные укусы песчаных мух, вызывающие сильный зуд; от этих мух не защищает ни одна противомоскитная сетка. Он должен преодолеть возникающую от этих укусов лихорадку, которая сопровождается болями в суставах, сильной потливостью и температурой выше 40 градусов. Он должен, наконец, перенести ужасную болезнь — так называемую багдадскую шишку, которая продолжается не менее года и начинается, вероятно, под влиянием тех же укусов песчаных мух. Багдадская шишка появляется большей частью на открытых частях тела, на руках, ногах и лице. Для начала болезни характерно фурункулезное воспаление, сама шишка вырастает лишь через несколько месяцев.

Боли, жажда, потливость, укусы, лихорадка (чаще всего малярия!), воспаление глаз — все это приносит с собой пустыня. Археологи не могут сбежать от нее, ибо как раз в пустыне, в мертвом уединении этого лунного края, выполняют они свою основную задачу. Вальтер Андре провел здесь одиннадцать лучших лет своей жизни — с 1903 года до начала первой мировой войны 1914 года. За это долгое время пребывания в чужой стране он, наверное, не один раз рассказывал удивленно слушавшему его арабу о том, что на его родине есть деревья, зеленые деревья, даже целые леса и луга, покрытые зеленью почти в течение всего года, и тихие ручьи, по берегам которых растут белые и красные цветы.

Только привыкнув к однообразию пустыни, где нет ни кустика, ни деревца, по-настоящему начинаешь понимать, что такое рай на земле. В пустыне знают цену зелени. И знают, что такое настоящий ветер. В раскаленном мерцающем воздухе по твердой глинистой земле несет он облака пыли из мелкого красного песка пустыни. Этот горячий и сухой ветер, насыщенный пылью, проникает под одежду, в волосы, в глаза, нос и рот. Он приносит с собой не только болезни, но и жажду, вечную жажду.

Это страна фата-морганы. «Я вижу перед собой воду, — говорит Вильгельм Кениг, — прекрасную голубую сверкающую воду. Но только на короткое время, потом она появляется где-то в другом месте, исчезает, опять приближается ко мне, издеваясь над умирающим… Нарушается способность определения и восприятия расстояний, глаза больше не видят. Нежные спокойные очертания холмов расплываются в тумане мелкого несущегося песка пустыни, увеличиваются, грозят исчезнуть — проходит совсем немного времени, и этот таинственный мираж пропадает, все вновь принимает свой прежний вид. Фантастический великан растворяется в воздухе, превращается в маленький камень; козы, овцы оказываются кучками засохшей глины».

Безуспешные вначале раскопки Вавилона привели Кольдевея к решению копать в Калат Шергате. В начале 1903 г. вместе с семьями арабских рабочих он отправляется из Вавилона за 400 километров от него, к новому месту раскопок. В это же время возвращается из Германии, где он проводил свой отпуск, отдыхая после Вавилона, Вальтер Андре. Вместе с ним приехал молодой Эрнст Герцфельд.

Оба они относятся уже к тому поколению археологов, которое изучало, как надо проводить раскопки. От них-то и пошло меткое выражение: «Ничто так недолговечно, как яма».

Ничто так недолговечно, как яма

Для этого нового поколения стало ясно, что не так уж важно раскопать среди щебня древних развалин возможно большее число экспонатов, которыми потом в прохладных залах музеев будут по воскресеньям любоваться посетители. Гораздо важнее наблюдать в самой земле за ходом развития культуры и истории. Эти молодые археологи критически и даже с неудовольствием смотрели на поспешные и беспечные «копания» своих предшественников; они считали, что такие «копания» принесли не меньше вреда, чем варварские разрушения, причиненные столетия и тысячелетия назад ордами жестоких и беспощадных врагов, усугубленные позднее грабительским кладоискательством. Оно, это молодое поколение, уже знало, что каждое неосторожное движение лопатой в этом мертвом, погребенном мире навсегда разрушает что-либо ценное и поэтому должно быть сделано с максимальной осторожностью.