Библейские холмы

Второй ученый, которого в то же время привлекли к работе в Зинджирли, был известный археолог Отто Пухштейн. Он происходил из Померании и был одним из этих высоких, немного неуклюжих, но всегда добродушных померанцев. Пухштейн в течение шести лет по всем правилам изучал археологию в Страсбурге и Берлине. Потом, в 1881–1883 годах, его послали как стипендиата Германского археологического института на раскопки в Италию, Грецию, Египет и Малую Азию, чтобы по возвращении он мог занять место ассистента директора берлинских музеев — место, которое он получил и занимал в течение почти 14 лет, пока не прославился на раскопках в Баальбеке. Впоследствии он стал президентом Германского археологического института, достигнув самого высокого звания, которое только и могла дать немецкая археология.

Назовем еще врача и антрополога из Вены Феликса фон Лушана и его очаровательную супругу Эмму, как наиболее активных и болеющих за дело участников раскопок в Зинджирли. Кроме того, следует еще упомянуть фрейбургского лингвиста и исследователя письменности профессора Юлиуса Эйтинга, специалиста по истории первобытного общества Губерта Шмидта, писателя Эдуарда Штукена и, наконец, Роберта Кольдевея. Этого достаточно, чтобы представить себе тех 10 или 12 немцев, которые вели раскопки в Зинджирли в 1883, 1888–1894 и 1902 годах.

Довольно-таки долго для такого отвратительного места!

Змеи из Зинджирли

Поход в Зинджирли был нелегок для экспедиции: ведь нужно было везти с собой каждый гвоздь, каждую лопату, каждую корзинку, захватить все, вплоть до кроватей и стульев. Зинджирли (буквально «место цепей») расположен в долине между высокой горой Аманус и восточной грядой Курд-Дага и доступен с берега лишь через перевал Байлан-Пасс. Экспедиция пробиралась с огромным трудом, сначала на повозках, потом верхом. Если представить себе, что экспедиция должна была привезти еще и орудия труда (кирки, лопаты, тачки, корзины, походную кузницу) приблизительно для 150–200 рабочих, которых она хотела нанять в Зинджирли, а также палатки и складные кровати, питание, да и вообще буквально все, что нужно было для жизни в горах, включая лекарства, — то станет понятно, как тяжела была эта дорога через перевал, сколько пришлось пережить, пока немцы не прибыли наконец в унылую курдскую деревню Зинджирли.

Было начало апреля. Пора холодная и сырая. Жить в жалких и грязных домишках курдов было просто немыслимо. Членам экспедиции пришлось поставить привезенные с собой палатки прямо в грязи; кровати сразу же промокли, а холодный сильный ветер пронизывал насквозь.

Однако немцы немедленно приступили к работе. Им нельзя было терять время, потому что обычно в июле курды покидают свои домишки в долине и вместе с детьми и всем имуществом перебираются в горы, чтобы в самое жаркое время года жить в более здоровой обстановке. Они могли переселиться туда и еще раньше, после первого же смертельного случая от лихорадки; значит, оставалось менее трех месяцев для первых разведывательных раскопок. Позже не представилось бы уже никакой возможности найти хотя бы одного рабочего для раскопок.

Рабочих удалось нанять. Через несколько дней на холме работало уже около 100 курдов, вырванных из своей привычной обстановки редкой и в то же время привлекательной возможностью заработать деньги. Они выносили мусор, извлекали из земли тяжелые каменные статуи и колоссальные фигуры львов, освобождали от щебня остатки гигантских крепостных сооружений.

Однажды в долине разразилась буря. Палатки порвало в клочья. Как немцы, так и курды буквально утопали по колено в грязи. У немецкого врача сразу же стало много работы. После появления у него первых больных и после успешного их лечения слава венского врача быстро перевалила через горы и достигла каждой курдской деревни.

Прошло некоторое время, и обстановка в Зинджирли резко изменилась. В середине мая в долине стало очень жарко. Начала распространяться курдская лихорадка, так называемая «черная вода». Одновременно появились мучительные спутники наступающего лета: тучи комаров и невероятное количество ядовитых змей. Каждый, кто проходил мимо загрязненных колодцев курдской деревни, из которых все больше и больше поднималось ядовитых, лихорадочных испарений, не мог не заметить, как змеи, словно лягушки, прыгали одна за другой в воду.

В конце мая возросло число местных жителей, укушенных змеями. Доктор фон Лушан помогал им как только мог. Появился первый больной лихорадкой и среди членов экспедиции. Потом слег Карл Хуманн, которого, как уже говорилось, врачи посылали для восстановления здоровья на солнечный Юг; его заболевание было очень похоже на острое воспаление легких.

В конце концов почти все члены экспедиции заболели лихорадкой. При таких обстоятельствах Карлу Хуманну пришлось покинуть лагерь. Турки вызвали его в Истанбул. Руководство экспедицией перешло к врачу из Вены доктору фон Лушану. При этом он не мог оставить своих больных и стекавшихся к нему со всех сторон курдов.