Библейские холмы

Это страна, где когда-то возвышались роскошные дворцы ассирийцев и вавилонян. Страна, которая делала людей послушными и покорными, но в то же время жестокими и беспощадными. Страна людей необузданной породы.

Ботта ищет Ниневию

Ботта был первым. Поль Эмиль Ботта. Несмотря на опасность, что нас заподозрят в пристрастии к астрологии, приходится все же сказать, что и Ботта — дитя декабря, так же как и немец Винкельман и датчанин Цоэга.

Ботта родился 6 декабря 1802 года в Турине. Его отец, известный итальянский поэт и историк, потом переехал в Париж. Там его сын, не подозревавший, что судьба избрала для него, изучал медицину. Ботта хотел стать врачом.

В 1826 году он занимает должность судового врача и на три года отправляется в кругосветное плавание. В середине 1829 года возвращается в Париж. Здесь Ботта завершает свое образование и защищает диссертацию. Но Европа его уже не удовлетворяла. После долгого кругосветного плавания окутанные тайной дали все больше и больше привлекали его. Случилось так, что Ботта поступил в качестве военного врача на службу к наместнику Египта. Он участвовал в турецко-египетской войне за овладение Сирией, что позволило ему познакомиться со страной и ее населением.

В 1836 году Ботта получил из Парижа секретный приказ: исследовать прибрежные области Красного моря от Синайского полуострова до Йемена. Но ему так и не удалось проникнуть внутрь страны. Очевидно, угрюмое недоверие правнуков царицы Савской нарушило все его планы. Именно в это время культурные нации Европы стали проявлять слишком живой интерес к древней державе этой легендарной царицы.

В 1838 году Ботта вернулся в Париж. Однако ничто не говорило о том, что он собирается здесь остаться, избрав карьеру добропорядочного домашнего врача. Он уже не мог забыть таинственный Восток.

И вот в это же время французское правительство учредило должность консульского агента в Мосуле на верхнем Тигре. Как будто специально для Ботта! Специально для врача Ботта, который уже знал Восток, побывал в Сирии и владел языком местных жителей. Но эта должность консульского агента в маленьком турецком провинциальном городке была лишь декорумом. На самом деле Азиатское общество поручило Ботта решить удивительную задачу: он должен был найти для Франции сказочную Ниневию.

25 мая 1842 года Ботта приехал в Мосул. Мосул, расположенный на правом берегу верхнего Тигра, был тогда центром турецкого вилайета. Со своими полуразрушенными стенами и узкими улочками, смешанным населением, состоявшим из турок, арабов, курдов и армян, со своими сектами, церквами, мечетями, христианскими миссиями и святыми погребениями этот город жил не столько в настоящем, сколько в прошлом, словно во времена Авраама и Иакова. Каждому посетившему этот город, прежде всего, бросаются в глаза погребения, холмы, древности. Однако никто в Мосуле не мог с точностью сказать Ботта, где искать Ниневию, давно забытую столицу ассирийских царей. Правда, предположений можно было услышать много. Вся Месопотамия покрыта холмами. По-арабски их называют «телль», по-турецки — «хюйюк» или «тепе». В большинстве случаев под ними скрыты остатки древнейших городов и поселений. Они служат как бы могильными холмами огромного кладбища человеческой культуры, растянувшегося на многие сотни километров.

Где же искать Ниневию?

Ботта попытал счастье, приступив с помощью нескольких подсобных рабочих к раскопкам большого холма на левом берегу Тигра против Мосула. Холм этот носил название «Куюнджик». Местные жители предполагали, что там и должна находиться Ниневия, но утверждать это с уверенностью они не могли. Холм имел громадные размеры, и при пробных раскопках здесь не нашли ничего, что могло бы заинтересовать  Ботта.

Лето в Мосуле невыносимо. Мучительная жара парализует всякое желание заниматься какой-либо работой. Ботта ругает себя. Какое сумасшествие! Какой идиотизм жить в этом грязном местечке на Тигре и раскапывать холмы без всякой надежды на успех!

Прошло лето, пришла сносная для работы зима; Ботта продолжает копать. Нет, он ничего не находит. Наступил март 1843 года. Ничего! Вот и весна, но Ботта все еще остается с пустыми руками. К черту этот проклятый Куюнджик!

Что делать? Сдаться? Отказаться? Вернуться в Париж? Незнакомый араб склоняется перед Ботта. Смущенно рассказывает: он знает другой «тель». Там раньше находили странные камни и плиты.

Где?

У деревни Хорсабад.

Взяв с собой незнакомца, Ботта верхом отправился в Хорсабад. Это приблизительно в 20 километрах на северо-восток от Мосула. Начали копать. И тут лопата наткнулась на что-то твердое: алебастр!

Красиво отделанная алебастровая плитка.

Ботта отбросил щебень  в сторону.  Плиток  еще больше!

Потом стена!

Ботта знает, что ему теперь делать. Он берет своих рабочих, которые понапрасну рылись в «телль Куюнджике» под Мосулом. Он прекращает там работы и перебирается в Хорсабад.