Библейские пророки и библейские пророчества

Исаия выступил в роли пророка, когда под угрозой оказалась не только независимость, но и само существование его народа. В 744 г., т. е. за два года до описанного «видения», в Ассирии произошел дворцовый переворот и на престол взошел новый царь, принявший имя Тиглатпаласара III и вошедший в историю как великий завоеватель. В последующие несколько десятилетий Ассирия достигла апогея своего могущества. Совершив ряд походов в Северную и Среднюю Сирию, ассирийцы подчинили там ряд мелких царств и неуклонно двигались дальше на юг. Израильский царь Менаим откупился тяжелой податью и фактически стал данником Ассирии (4 Цар. 19:20). Но как мы уже знаем, Израиль это не спасло. Тиглатпаласар III вторгся в Палестину и отторгнул от Израиля ряд земель к северу от Самарии. Население их было согнано с места и переселено в Северную Ассирию. В дальнейшем переселение сотен тысяч людей из покоренных Ассирией народов стало характерной чертой политики ассирийских царей-завоевателей. Страшась этой участи, цари мелких государств Средней Сирии и Палестины стали заключать между собой союзы, чтобы противостоять Ассирии; участие в этих союзах принимал и Египет, также имевший все основания опасаться чрезмерного усиления Ассирии. В 734 г. заключили союз обычно враждовавшие друг с другом Дамасское царство и Израиль. Царь Дамаска Рецин и израильский царь Факей попытались втянуть в этот союз также иудейского царя Ахаза, а когда тот отказался, объявили ему войну. В страхе и отчаянии Ахаз обратился за помощью к ассирийскому царю. Сохранился текст его послания: Ахаз униженно умоляет Тиглатпаласара: «Раб твой и сын твой я; приди и защити меня от руки царя сирийского и от руки царя израильского, восставших на меня» (4 Цар. 16:7).

Этот момент Исаия счел, по-видимому, самым подходящим для того, чтобы вмешаться в политику. Он снова «получил» на этот счет повеление Яхве: «Выйди ты и сын твой Шеарясув навстречу Ахазу, к концу водопровода верхнего пруда, на дорогу к полю белильничьему, и скажи ему…» (7:3–4). Бог не только указал Исаии точное место встречи с царем, но и сказал, что надо говорить Ахазу. Царь иудейский не должен страшиться своих врагов, ибо Яхве решил их судьбу: «Земля та, которой ты страшишься, будет оставлена обоими царями ее» (7:16), «а чрез шестьдесят пять лет Ефрем (т. е. Израиль.—М. Р.) перестанет быть народом» (7:8). Исаия предлагает Ахазу: «Проси себе знамения у Яхве», и хотя царь отказывается: «Не буду искушать Яхве», пророк настаивает на своем, предлагает это «знамение». Место это заслуживает того, чтобы привести его полностью: «Итак сам Яхве даст вам знамение: се, дева во чреве приимет и родит сына, и нарекут имя ему: Еммануил (евр. «с нами бог»). Он будет питаться молоком и медом, доколе не будет разуметь отвергать худое и избирать доброе; ибо прежде нежели этот младенец будет разуметь отвергать худое и избирать доброе, земля та, которой ты страшишься, будет оставлена обоими царями ее» (7:14–16). Смысл слов пророка достаточно ясен. Исаия решил поднять дух напугавшегося царя, у которого от страха, по образному выражению автора пророчества, «всколебалось сердце его и сердце народа его, как колеблются от ветра дерева в лесу» (7:2). Он убеждает Ахаза, что вражеские цари сами будут изгнаны из своих стран, имея в виду, конечно, что сделает это ассирийский царь. И это произойдет в самом скором времени, не успеет, образно выразился пророк, новорожденный младенец вырасти настолько, чтобы суметь отличить хорошее от плохого, как все это состоится.

Но дальше выясняется, что Исаия не ограничился словесным предсказанием. По-видимому, чтобы сильнее подействовать на воображение царя и народа, он сам осуществляет то самое «знамение», о котором он перед этим говорил Ахазу: «И я взял себе верных свидетелей: Урию священника и Захарию, сына Варахиина, — и приступил я к пророчице, и она зачала и родила сына. И сказал мне Яхве: нареки ему имя: Магер шелал-хаш-баз (евр. «спешит грабеж, ускоряет добыча». — Af. Р.). Ибо прежде нежели дитя будет уметь выговорить: отец мой, мать моя, — богатства Дамаска и добычи самарийские понесут перед царем ассирийским» (8:2–4). То есть пророк не только привел пример с младенцем, но и позаботился о том, чтобы с помощью «пророчицы», очевидно своей жены, произвести на свет реального ребенка, которому, правда, наречено было другое, тоже «знаменательное» имя.

Это место в тексте Книги Исаии впоследствии было использовано раннехристианскими авторами как «верное» пророчество о непорочном зачатии и чудесном рождении Христа. По Евангелию от Матфея это засвидетельствовал «ангел господень». Явившись во сне Иосифу, мужу Марии, и заверив, что «родившееся в ней есть от духа святаго», ангел добавил: «А все сие произошло, да сбудется реченное господом через пророка, который говорит: се, дева во чреве приимет и родит сына, и нарекут имя ему Еммануил, что значит: с нами бог» (Мф. 1:20–22).