Библейские сказания (Изд. 4-е)

Все вышесказанное вовсе не означает, будто этот библейский герой не является творением древнееврейской фантазии. Отчаянный, задиристый забияка, неисчерпаемый в проделках хват-детина, детски наивный богатырь — какая же это великолепная, типическая народная фигура! В его фортелях и жизненных передрягах выявляется грубый юмор древнееврейских пастухов и характерное для Востока пристрастие к приключенческим легендарным сказаниям.

Народ дарил Самсона симпатией, с удовольствием рассуждал о его любовных приключениях и с чувством веселого удовлетворения следил за тем, как он расправлялся с ненавистными филистимлянами. В образе Самсона по-своему отражалось тогдашнее, еще слабое политическое самосознание израильтян. Ведь Самсон не является вождем, который, подобно другим судьям, организует сопротивление угнетателям. Его стычки с филистимлянами носят характер одиночной, партизанской борьбы фанатика, который хочет отомстить за испытанные или мнимые оскорбления. Его действия продиктованы не столько патриотизмом, сколько желанием свести личные счеты. И только в конце сказания образ Самсона отчетливо возвеличивается, становится героическим и подлинно трагическим. В этом глубоко волнующем финале как бы содержится предвестье наступающих новых времен, когда перессорившиеся израильские племена перед лицом растущей филистимской опасности поймут наконец, что им необходимо объединиться для общей борьбы за свободу.

По воле своих родителей Самсон был связан обетом назорея еще с младенчества. Однако он соблюдал только внешние требования назорейства: не стриг волос и не пил вина. Помимо этого, в своем поведении он никогда не руководствовался религиозными мотивами. Таким образом, о Самсоне не скажешь, что он был борцом за яхвизм. В любовных авантюрах с филистимлянками, в партизанских вылазках в одиночку, в кровавых приключениях, крайне сомнительных с моральной точки зрения, он ведет себя как дикарь, как язычник! Самсон не был ни мудрым судьей, ни вождем своего племени, ни религиозным человеком, отличающимся богобоязненностью.

Поэтому следует удивляться, что редакторы Библии включили его историю в канонические книги, выставляя его в известной мере как образец для подражания. И не только включили, но с грубым натурализмом изобразили вещи, которые, по совести говоря, не вполне пригодны для «писания», именуемого «священным». Мало того, в сказании о Самсоне они на редкость снисходительно трактуют любовные похождения израильтянина с женщинами иноземного происхождения и с нескрываемым удовлетворением одобряют его дикарские проделки.

Как же получилось, что такого неотесанного героя народных преданий ввели в «хорошее общество» вождей, царей и пророков? Я думаю, что ответ прост. Самсон стал символом героической для израильтян эпохи борьбы с филистимлянами и в этом качестве так неотделимо сросся с национальной традицией, что обойти его было невозможно.

Борьба с филистимлянами велась за национальное бытие, а тем самым за сохранение израильской религии. Вот почему все поступки Самсона приобретали в глазах яхвистов религиозный смысл и значение.

Мы уже говорили, что Самсон — фигура легендарная, но фабула сказания основана на материале исторических событий. Вооруженными столкновениями с филистимлянами отмечен путь израильтян на протяжении без малого двух столетий, и завершились они в конце концов победой царя Давида.

До недавнего времени у нас было мало данных о филистимлянах. Благодаря археологическим открытиям последних десятилетий и расшифровке египетской и месопотамской клинописи мы получили относительно полную информацию о том, кем были филистимляне и откуда они происходили.

Желая составить себе представление о них и понять, при каких обстоятельствах они появились в Ханаане, мы должны прежде всего познакомиться с эпохой, в которую они жили и действовали. Археологические раскопки в пелопоннесских Микенах, на Крите, в Трое, в Анатолии, Сирии, Палестине и Египте дают нам обширный запас сведений об этих отдаленных и ранее совершенно не исследованных эпохах.

Во втором тысячелетии до н. э. на Крите жил народ, создавший утонченную культуру и основавший на Эгейском море могучую торговую державу. В тот же самый период Пелопоннес заселяли племена, происхождения и языка которых мы не знаем. Их покорили воинственные ахейцы, закованные в бронзовые панцири. Ахейцы возвели из каменных блоков крепости в Микенах, Тиринфе и других местностях Арголиды. Греческий историк Фукидид сообщает, что ахейцы занимались пиратством и построили мощный флот, который стал опасным соперником для критян.

Начиная с XV века до н. э. ахейцы под водительством атридов, к династии которых принадлежал и Агамемнон, постепенно вытесняют критян из их колониальных владений на Эгейских островах и побережье Малой Азии. В 1400 году до н. э. они завоевывают Крит и уничтожают цветущую миносскую культуру, названную так по имени мифического царя Миноса. Около 1180 года до н. э., после десятилетней осады, они превращают Трою в груду развалин.