Библейские вольнодумцы

В отличие от Э. Ренана, который так и не нашел места для Екклезиаста в цепи между Исайей и Христом, другие исследователи это место увидели. Так, X. Хертцберг, проанализировав весь ход мыслей Екклезиаста, пришел к заключению: "Книга Екклезиаста, стоящая в конце Ветхого завета, — это потрясающее мессианистическое пророчество, которое заключает Ветхий завет… Должен был перед концом времен прийти мыслитель, который, еще раз оглянувшись назад на прошлое, дал оценку человеку в его нынешней действительности: ничтожный, подвластный смерти, вовлеченный в круговорот судеб, отдаленный от бога…"[109] Этим мыслителем и пророком был, по Хертцбергу, автор Книги Екклезиаста.

А. Лодс, оценив Книгу Екклезиаста как "лучшую апологию веры в будущую жизнь", заметил: "Удивительно, однако, что Екклезиаст прошел мимо этой идеи… которая с Даниилом, Енохом, с учением фарисеев должна была извлечь еврейское мышление из тупика, в который оно попало"[110].

Мы помним, что сходный упрек сделал М. Ястров в адрес автора Книги Иова[111]. Но, не говоря уже о том, что автор Книги Екклезиаста жил тремя веками ранее апостола Павла, он, этот автор, судя по всему, не просто "прошел мимо" идеи о посмертном существовании. Если он в какой-то мере и был знаком с этой идеей, которая, может быть, через посредство философии Платона в III в. до н. э. уже стала проникать в эллинизированную Иудею, то можно сказать, что автор Книги Екклезиаста выступил также первым литературным критиком этой идеи. Возможность существования после смерти он решительно отверг как немыслимую, так же как связанную с этим возможность загробного воздаяния. Казалось бы, что поэтому и его поиски смысла жизни должны были привести его к однозначному выводу: нет смысла, все суета сует, полнейшая бессмыслица, если бы не этот его неожиданный призыв "делать добро". Пусть даже ни неблагодарные люди, ни далекий и безразличный к делам людей бог не оценят твою доброту и не воздадут тебе за нее, ты, человек, делай добро хотя бы потому, что только этим, не умножением своего богатства и своей мудрости, только деланием добра ты можешь как-то заполнить пустоту своей души и внести смысл в свою жизнь.

В те же десятилетия, в которые жили Иисус из Назарета, равви Иешуа, и апостол Павел, другой иудейский "равви" (евр. — "учитель"), по имени Хиллель, тоже указал на возможность для человека внести смысл в свое существование не только верой в загробное воздаяние от бога. Талмудическая традиция приписывает Хиллелю следующее изречение: "Если не я для себя, то кто для меня? Но если я только для себя, то кто я? И если не сейчас, то когда?" (Абот. 1:13). В этом изречении нет ничего религиозного, и смысл его совершенно ясен. Выдающийся современный теоретик психологии личности В. Франкл, приведя это изречение Хиллеля, замечает: "Вопрос: кто я, если я все делаю только для себя самого? — предполагает ответ: "только не человек"[112]. Потому что в человеке, в его истинной сущности заложена потребность жить не только для себя и видеть в этом истинный смысл своего существования. Удовлетворяя эту потребность, уделяя часть своего бытия другим людям, человек уже в этом самом обретает чувство самоценности и нужности своего бытия, а вместе с тем вносит смысл в свою жизнь. Та же мысль, которую выразил Екклезиаст в своем совете "делать добро".