Библейский Израиль. История двух народов

Не подлежит сомнению, что вплоть до V в. до н. э. среди древнееврейского населения, не говоря уже о ханаанеях и амореях, было принято поклоняться нескольким культам сразу: и Яхве, и Баалу, и Ашейре. Библейский текст повествует о борьбе пророка Илии с распространенным тогда политеизмом: «И подошел Илия ко всему народу, и сказал: долго ли вы будете колебаться между двумя мнениями? Если Господь есть Бог, то следуйте Ему, а если Баал, то следуйте ему. И не отвечал ему народ ни слова» (3 Цар. 18:21). Несмотря на конкуренцию между жрецами, все эти религиозные культы большей частью мирно уживались друг с другом, так как политеизм был общепринятым явлением в древнем мире. Вместе с тем под влиянием драматических событий в жизни народа, его лидеры могли не просто объявлять тот или иной культ главным, но и требовать уничтожения его конкурентов. Так произошло в период исхода из Египта, когда Моисей сделал культ Яхве единственно возможной верой для своих соплеменников. К этому же попытался вернуться судья Гидеон, когда, разрушив жертвенники Баалу, повел борьбу за освобождение от мидьянитян. Совершенно обратное, своего рода «контрреволюцию», попробовали совершить представители династии Омри, особенно царь Ахав. Тогда культ Баала стал не просто главным, но и, благодаря стараниям царицы Изевель, чуть было не вытеснил культ Яхве с территории Северного царства. В то же время знаменитый пророк Илия боролся не только за восстановление позиций яхвистов, но и за уничтожение своих противников — жрецов Баала. Его последователь и ученик — пророк Элиша, а также глава яхвистской секты рехавитов Ионадав активно поддержали военный переворот Йеху и добились уничтожения жрецов Баала в Самарии. Однако в обычное, спокойное время все эти культы достаточно мирно сосуществовали друг с другом. Об этом свидетельствует тот факт, что и правители и простолюдины в обоих древнееврейских царствах, как правило, поклонялись сразу нескольким богам, то есть были политеистами.

Объективные трудности существовали не только в восприятии монотеистической сущности культа Яхве, но и в понимании невидимого и неосязаемого характера этого Единого Бога. Сами священнослужители, левиты и аарониды, часто затруднялись в понимании наследия Моисея. Следы этих трудностей хорошо видны в описании Единого Бога. В одной и той же библейской книге Исход сохранилось два подхода. Согласно первому, отражавшему прежние представления, Господа можно было увидеть, как языческих богов: «И взошли Моисей и Аарон, Надав и Авиху, и семьдесят старейшин Израиля. И увидели они Всесильного Бога Израиля; а под ногами Его — нечто подобное кирпичу из сапфира, прозрачного, как небесная высь. И на избранников сынов Израиля не простер Он руки своей, и видели они Бога, и ели, и пили» (Исх. 24:9–11). И напротив, другая библейская цитата, более близкая по духу своему к Моисею, предупреждает: «Ты не сможешь увидеть лицо Мое, потому что не может увидеть Меня человек и остаться в живых» (Исх. 33:20). Об этом же говорит и эпизод с пророком Илией, который, перед тем как предстать пред Богом на горе Хорев, был вынужден покрыть лицо свое плащом (3 Цар. 19:13). Серьезные различия существовали и в понимании внешних проявлений Господа. Первоначально считалось, что присутствие Господа должно обязательно выражаться в необычных природных явлениях или силах стихии и что именно в них и проявляется Бог перед людьми. Например, картина сошествия Бога на гору Синай описывается следующим образом: «На третий день, когда наступило утро, загремели громы, и засверкали молнии, и облако густое скрыло гору… Гора же Синай вся дымилась от того, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась» (Исх. 19:16, 18). Совершенно другой акцент делается в описании встречи пророка Илии с Господом: «И вот, Господь проходит; и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом; но не в ветре Господь. После ветра — землетрясение; но не в землетрясении Господь. И после землетрясения — огонь; но не в огне Господь. И после огня — голос тонкой тишины» (3 Цар. 19:11–12).

Главным конкурентом культа Яхве считался культ Баала. Эль, бог отец и создатель мира, верховный бог ханаанского пантеона быстро слился с Яхве и стал лишь еще одним именем Единого Господа. Эта ассимиляция была облегчена тем обстоятельством, что само слово «эль/иль» обозначало бога во всех семитских языках. Его эпитеты, например такие, как «эльон» — «Всевышний», или «шаддай» — «Всесильный», автоматически перешли и на Яхве. Впрочем, образы бога во всех западносемитских языках были сами по себе достаточно близки, поэтому надо быть осторожным в вопросе о заимствовании тех или иных эпитетов. Одним словом, носители традиции, происходившие из южных племен, с самого начала легитимизировали Эля северных колен как того же самого Яхве, только с другим, более универсальным именем: «эль» — «бог».