Библия бедных

Без него нам никак. Он главный герой наших грез. В наших снах о тридцатых он означает порядок. Или беспредел. Насилие. Или стабильность. Взлет. Яму. Но чаще взлет. Даже патриарх – с чисто чиновничьей осторожностью – призывает не подвергать сомнению успехи Сталина.

Что точно можно считать его успехом – так это долговечность. Он правил треть века. Примерно 10 тысяч дней. Давайте же возьмем под лупу один из этих дней и посмотрим, как дело было. Я пишу это 11 ноября. Ну, пусть это будет 11 ноября 1931 года.

Той ночью (это известно точно) было холодно, а днем – пасмурно. Солнце встало в 8.43. В Крыму (тогда не спорили, чей он), в Алупке, на съемной квартире пожилой мужчина открыл дневник и написал: «Умерла Мурочка». Ей было 11 лет. Туберкулез.

«Вчера ночью я дежурил у ее постели, и она сказала:

– Лег бы… ведь ты устал… ездил в Ялту…

Сегодня она улыбнулась – странно было видеть ее улыбку на таком измученном лице; сегодня я отдал детям ее голубей, и дети принесли ей лягушку – она смотрела на нее любовно, лягушка была одноглазая – и Мура прыгала на постели, радовалась, а потом оравнодушела.

Так и не докончила Мура рассказывать мне свой сон. Лежит ровненькая, серьезная и очень чужая. Но руки изящные, благородные, одухотворенные. Никогда ни у кого я не видел таких».

Мура – это Мария Чуковская, его младшая дочь, героиня и адресат его сказок. К 11 ноября 1931 года сказки забыты: он обещал их больше не писать. «Болтовня, издевательство над детьми» – так назвали их на самом верху.

Он переживет и опалу, и борьбу с «чуковщиной», и смерть дочери, и расстрел зятя. И войну. И Сталина. И даже высадку на Луну. Он все переживет, но сейчас ему надо заказать гроб.

«Федор Ильич Будников, столяр из Цустраха, сделал из кипарисного сундука Ольги Николаевны Овсянниковой (того, на котором Мура однажды лежала) гроб… Я положил Мурочку в этот гробик. Своими руками. Легонькая».

Этим утром все хорошо у молодого шахматиста Михаила Ботвинника. 11 ноября 1931 года завершился чемпионат СССР. Завершился его победой. Он будущий чемпион мира, сильнейший игрок планеты. Однажды на вопрос «вы коммунист?» он ответит – «да, как Иисус Христос». А пока ему 20 лет. И хотя у него стариковские очки и серьезное лицо, он просто хороший и веселый парень.

«В последнем туре я мог уже проиграть партию – на итоги турнира она не влияла. Подходит ко мне перед партией Г. Лисицын: «Миша, не сделаете ли вы со мной ничью? Тогда я получу звание мастера…» В партии, несмотря на упрощение позиции, белые все же сохраняли некоторый перевес. Во время обдумывания очередного хода слышу вдруг трагический шепот перепуганного Лиса: «Миша, что вы делаете?!» Тут я не выдержал и, улыбаясь, пожал новоиспеченному мастеру руку».

Сталин страстно любил шахматы и развивал советский шахматный спорт, но запомнится он, конечно, не этим. 11 ноября 1931 года он подписал постановление «О Колыме» и создал Дальстрой: началась советская золотая лихорадка. Большую часть работ будут выполнять заключенные Севвостлага. Такие же хорошие парни, как Ботвинник и его друг Лисицын. Хорошие парни добудут на Колыме 100 тонн урана, 1000 тонн золота и 7 миллионов тонн угля. Построят 3100 километров дорог – вручную. Один из них – Варлам Шаламов.

«Человек стал человеком не потому, что он божье созданье, и не потому, что у него удивительный большой палец на каждой руке. А потому, что был он крепче, выносливее всех животных, а позднее потому, что заставил свое духовное начало успешно служить началу физическому. Вот обо всем этом в сотый раз думал я в этом шурфе. Я знал, что не покончу с собой потому, что проверил эту свою жизненную силу. В таком же шурфе, только глубоком, недавно я выкайлил огромный камень. Я много дней бережно освобождал его страшную тяжесть. Из этой тяжести недоброй я думал создать нечто прекрасное – по словам русского поэта. Я думал спасти свою жизнь, сломав себе ногу…»

Но до «Колымских рассказов» и Большого террора еще далеко. Расстреливают и сажают пока понемногу. Самое популярное наказание – ссылка. К 11 ноября 1931 года на спецпоселение отправлено 370 тысяч крестьянских семей – почти два миллиона человек. Вот как 11 ноября 1931 года еженедельник «Товарищ» громит какого-то Батлина – типичного кулака. Обратите внимание на стиль: не изменился.

«На первый взгляд «безобидный» парень, занимается прилежно. Но когда его разузнаете, то под личиной «безобидности» кроется отпрыск нам идейно-чуждого, антисоветского элемента. На собраниях он «прячется» и старается себя не выдать, на производственной практике вдали от группы, в разговоре с рабочими, выходцами из деревни, он находит свою почву, здесь он звучит с ними в унисон и при этом играет роль первой скрипки. Кулацкая идеология его сильно показала себя в последнее время. От посещения всякого рода собраний он открыто отказывается и всячески их игнорирует.

– Не люблю я эту нацию! – открыто заявил он в комнате общежития, когда речь шла о ребятах-евреях, студентах нашей группы.

На практике на Волховстрое его неоднократно осаживали за явно кулацкое шипение рабочие-машинисты».