Библия: что было «на самом деле»?

Одно из направлений подобного литературного подхода связано с анализом нарративных, то есть повествовательных, текстов, и этот подход наиболее интересен для исторической реконструкции. В каждой культуре нарративы организованы по-своему, но в любом случае они содержат сюжетные линии, героев и их характеристики, речи и описания поступков. Чтобы понять авторский замысел и соотнести повествование с предполагаемыми или реконструируемыми историческими событиями, необходимо учитывать особенности построения нарративов в данной литературной или фольклорной традиции.

Наконец, любой текст обращен к некоторой изначальной аудитории, хотя в дальнейшем может прочитываться и другими читателями. Можно попробовать понять, как, собственно, взаимодействует тот или иной текст со своей целевой аудиторией или с отдельными читателями. Сюда относятся такие направления, как психологический и социологический анализ, а также особый метод – анализ читательского восприятия, стремящийся проследить процесс порождения смыслов в сознании читателя. Все это имеет особое значение в связи с появлением новых переводов библейских текстов, в том числе и на такие языки, носители которых крайне далеки от реалий библейского мира и чья традиционная культура сильно отличается от библейской. Казалось бы, это направление не особенно интересно историку, но, как мы увидим далее, зачастую реконструкция определяется прежде всего требованиями и пожеланиями современных читателей и их ожиданиями.

Рассматривая, к примеру, средневековые хроники или жития, верующий ученый может без особых колебаний подвергать сомнению историчность того или иного эпизода. Но поступать так со Священным Писанием намного труднее – по сути, это означает подвергать сомнению самые основания своей личной веры. Вера видит в этом тексте высший авторитет, наука – предмет для критического анализа, и на стыке того и другого неизбежно возникает конфликт, который может решаться по-разному. Более того, для кого-то покажется крайне опасным сомнение в авторстве какого-либо текста или предположение, что изначальный текст мог заметно отличаться от доступного нам сегодня.

В результате многие консервативные верующие ограничиваются такими областями исследования, которые достаточно «безопасны» для веры с точки зрения научных гипотез и выводов. Это прежде всего источниковедение (анализ и сопоставление рукописей) и история интерпретации данного текста (для христианина – в первую очередь патристическая, то есть святоотеческая экзегеза). Таким образом, они, по сути, самоустраняются от важнейших областей современной науки. Но неужели нет иного выбора?

1.5. В поисках цельности

Сегодня мы живем в мире клипа и клика: каждый день рядовой городской житель получает больше новой информации и встречает, в том числе и виртуально, больше новых людей, чем его прапрадед-крестьянин за всю свою жизнь. В результате мир распадается на множество мелких событий и функций, которые как будто не связаны между собой. Человек в течение дня бывает пассажиром, менеджером, родителем, супругом, приятелем, блогером, читателем, телезрителем и так далее, и все эти функции совершенно разобщены.

Исторически именно верующие христиане и иудеи сыграли решающую роль в становлении и развитии библеистики как науки и составляют, насколько мы можем судить, большинство среди библеистов и сегодня. Казалось бы, здесь можно сказать, что ученый должен быть религиозно нейтральным: он может исповедовать любую религию, быть агностиком или атеистом, но это не должно сказываться на его работе. Словом, можно быть в какие-то моменты своей жизни ученым, а в какие-то – христианином. Но однажды возникает желание собрать все клипы воедино: калейдоскопичность утомляет, и хочется цельности мировосприятия. Она не приходит сама собой, и на пути к ней неизбежны трудные вопросы и внутренние конфликты.

Также можно сказать, что верующие разных деноминаций и направлений неизбежно прочитывают библейский текст изнутри своих «интерпретационных сообществ», как назвал это Стэнли Фиш[26], каждому из которых присущи свои установки и своя методология интерпретации текста. При этом приходится отдавать себе отчет, что подобных интерпретационных сообществ достаточно много и они зачастую предлагают несовместимые друг с другом идеологии.

В начале XXI в. все громче заявляли о себе такие методы прочтения Библии, которые ставят на первый план угнетенные прежде категории людей и предлагают им находить в Библии обоснования своей борьбы за равноправие. Прежде всего это феминистское и постколониальное прочтения Библии, их суть – в отказе от традиционного толкования Библии как якобы патриархального, европоцентричного текста. По сути, это настолько же идеологизированное понимание, как в Шестодневе или любом другом святоотеческом труде.