Коснея во лжи, коварстве и обмане,Задумали Христа продианеИ фарисеи уловить в словахИ молвили: «Тебе неведом страхПред кем-либо – не искушаясь ложью,Ты всем в лицо глаголешь правду Божью, –Подай же нам по совести совет:Платить ли кесарю нам подати иль нет?»И Он сказал: «Хитры вы свыше меры,Что искушаете Меня, о лицемеры?Подайте Мне одну из сих монет!Чья надпись тут и чье изображенье?»– То надпись кесаря! – ответили в смущенье.– Отдайте ж кесарю – что надлежит ему,А Божье – Господу отдайте своему! –И посрамилися враги Его ответом,И втайне смерть Его решили все при этом.О. Н. Чюмина
Тайная вечеря
Спускались тени с небосклона,Вечерний сумрак наступал,Когда Христос в стенах СионаС учениками возлежал.И говорил Он им с тоскою:– Еще Сион не встретит дня,Когда греховною рукоюОдин из вас предаст Меня!И все исполнились печали,Внимая Божеским речам,И беспокойно вопрошали:– Не я ли, Господи, предам?Ответил Он с тоской во взоре:– Сын Человеческий идет,Он будет предан, но – о, гореТому, кто Сына предает. –Тогда Иуда и предательСпросил Его: «Не я ль предам?»И отвечал ему Создатель:– Ты говоришь об этом сам!И. К. П.
Динарий. (Евангелие от Матфея 22:15–22)
Ночь в саду Гефсиманском
Над Елеонскою гороюЦарила полночь; все кругомОбъято было мирным сномИ безмятежной тишиною.И Гефсиманский сад дремал.Его платаны и миндалиНедвижно в сумраке стояли,И лишь украдкой пробегалПо их верхушкам напоенныйБлагоуханьем ветерок,И, лунным светом озаренный,Местами зыблился листок.И там, под гнетом жгучей муки,Простерт во прахе Он лежалИ, воздевая к небу руки,Вопя и плача, восклицал:– Душа Моя скорбит смертельно…Владыко Правый! Отче Мой!Я неуклонно, безраздельноНосил доселе крест святой.Но ныне… о Владыко света,Тяжел, тяжел мой крест!.. ВоззриНа муки тяжкие мои –Да идет мимо чаша эта!.. –Так Он молился и рыдал,И руки к небу простирал,А в отдалении лежалиУченики Его и – спали…– И эти спят, объяты тьмой!..От них, от лучших, нет ответа…Воззри, о, Авва Отче Мой!Да идет мимо чаша эта!..